Кризис античной культуры

Штаерман Елена Михайловна

Глава 4. Кризис

С конца II в. общее положение в империи начинает резко ухудшаться [95] . Тяжелые войны с соседними племенами и народами, вторгавшимися в империю, перемежались почти не прекращавшимися гражданскими войнами между различными претендентами на престол, между императорами и подымавшими восстания провинциями. Снова крайне ухудшались отношения императоров с сенатом. Императоры стремились усилить свою власть, ориентируясь на армию, сенаторы оказывали военным кругам противодействие, что приводило к беспрерывной смене императоров, свергаемых и провозглашаемых то армией, то сенатом. В результате всех этих событий гибло население, люди бежали с насиженных мест, приходили в упадок земледелие и ремесло, быстро росла дороговизна, усиливавшаяся инфляцией, так как императоры, постоянно нуждавшиеся в деньгах, выпускали недоброкачественную монету, примешивая медь к серебру. Большое количество земель оставалось необработанным, что

приводило к нехватке продуктов, частым голодовкам, эпидемиям. Особенно в тяжелом положении оказались города. Городские собственники разорялись, их земли отбирались за долги фиском или по дешевке скупались теми крупными землевладельцами, которые сумели использовать общую разруху для собственного обогащения. Они захватывали или скупали, несмотря на неоднократное запрещение подобной практики, и земли, остававшиеся в общественной собственности городов, терявших все более и более свой характер античных полисов. Императоры, пытаясь сохранить города и обеспечить поступление в казну налогов, запрещали декурионам уезжать из родных городов, обязывали их отправлять магистратуры, из почетных и желанных обратившиеся в тяжелое бремя, отвечать за выполнение городами и их округой многочисленных повинностей и выплату налогов. Меры эти ускоряли разорение сословия декурионов, всеми правдами и неправдами старавшихся избавиться от своих обязанностей, поступить в армию или на императорскую службу, стать арендаторами в экзимированных сальтусах или даже рабами лиц, достаточно могущественных, чтобы защитить их от императорских чиновников. С размыванием сословия декурионов в городах исчезли последние остатки демократии, влияние и власть сосредоточивались в руках нескольких богатых семей. Основная социальная опора империи катастрофически ослабевала и суживалась.

95

95 См.: Е. М. Штаерман. Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи. М., 1957; см. там же литературу вопроса, стр. 3—23.

Особенно ярким симптомом ее упадка было прекращение образования новых городов, за счет которого в первые два века империи осуществлялось распространение античного способа производства и античной культуры. Зато по всем провинциям множилось число сел. Из них теперь преимущественно вербовали солдат и в них же, а не в городах получали земельные наделы ветераны. Из ветеранов и других разбогатевших селян складывался новый слой землевладельцев, значительно менее романизованных, чем декурионы провинциальных городов, гораздо более привязанных к местным культурным традициям. Вместе с тем законодательно укреплялись права сельских общин, отвечавших за поступление налогов и выполнение государственных повинностей. Укрепление общин вызывалось отчасти именно фискальными интересами, отчасти тем обстоятельством, что мелкие землевладельцы, которые с упадком рабовладельческих городских хозяйств становились основными поставщиками сельскохозяйственных продуктов, не могли достаточно эффективно вести свое хозяйство без общинных угодий, различных форм взаимопомощи и регулирования производства. В селах развивалось ремесло, их связи с городами ослабевали, что еще более способствовало упадку городского ремесла. В борьбе с этим процессом правительство опять-таки, как и в отношении декурионов, стало прибегать к насильственным мерам: ремесленников начали прикреплять к их коллегиям, несшим ответственность за поставку продукции, необходимой казне и армии. Дети были обязаны изучать ремесло отцов и вступать в ту же коллегию. Правда, ремесленные коллегии одновременно получали некоторые привилегии и освобождение от других повинностей, так что даже кое-кто из декурионов пытался приписаться к той или иной коллегии. Но все же положение ремесленников значительно ухудшилось, чему способствовало и сокращение рынка сбыта для их изделий.

Параллельно упадку городов шло усиление земельных магнатов, особенно провинциальных. Территории экзимированных сальтусов росли за счет земель других социальных слоев. Росло и земледельческое население сальтусов. Колонами становились попавшие в зависимость от магнатов крестьяне, иногда добровольно отдававшиеся под защиту (так называемый патроциний) могущественных собственников в надежде, что те будут брать с них меньше, чем императорские чиновники; чаще же их опутывали всевозможными «благодеяниями» настолько, что они лишались своих участков и получали их затем от «благодетелей» с условием взноса части урожая и отработок. В колонов, а не в рабов стали постепенно обращать и — пленных, расселяя их на государственных и на частных землях. Экзимированные сальтусы все более превращались в автономные производственные комплексы со своими ремесленными мастерскими и рынками, мало связанные с внешним миром. Продукция, поступавшая от колонов, реализовалась владельцем, он же уплачивал государственные налоги. Так постепенно слабели экономические связи в империи, хозяйство натурализовывалось: c середины III в. даже часть жалованья императорским наместникам и другим служащим стала выплачиваться не в обесцененных деньгах, а натурой. В зависимости от ранга чиновнику причиталось определенное количество выдававшихся из казны продуктов, рабов-слуг и даже наложниц.

Ослабление экономических связей обусловливало усиление связей политических, «деспотических» (по выражению В. И. Ленина) [96] ,

что и лежало в основе попыток императоров превратить свою власть в неограниченную монархию. Но этим попыткам противостояло усиливавшееся сопротивление экономически окрепших провинций и в первую очередь земельных магнатов, не желавших более мириться с притязаниями римского правительства на часть прибавочного продукта и труда зависящих от них людей, которые сидели на их землях.

96

96 См.: В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 25, стр. 266–267.

Это противоречие и лежало в основе борьбы императоров и сената. И хотя современникам оно представлялось возобновлением тех отношений, которые имели место при Юлиях — Клавдиях, когда «тираны» преследовали сенат, подоплека борьбы теперь была совсем иная, так как сенат уже в основном состоял из крупных землевладельцев провинций, по сути дела стремившихся не к участию в дележе извлеченных из провинций доходов, как в I в., а к максимальной автономии на местах. Сохранявшиеся же городские слои, армия, чиновничий аппарат, поддерживавшие «тиранов», хотели укрепления единства империи и ее старой социальной базы.

Борьба группировок прекращалась только тогда, когда вспыхивали народные, преимущественно крестьянские восстания, по временам принимавшие огромный размах. Справляться с ними своими силами провинциальные магнаты еще не могли и оказывались вынужденными искать защиты у центрального военно-бюрократического аппарата. Так, например, в середине III в., воспользовавшись тяжелыми внешними войнами, отвлекавшими все силы империи, Галлия, Испания и Британия отпали от Рима и выбрали собственного императора. Самостоятельная «Галльская империя» просуществовала 15 лет. Но когда там подняли восстание крестьяне и колоны, принявшие имя «багаудов» (борцов), стали отбирать земли у местной аристократии и взяли город Августодун, последний галльский император Тетрик тайно обратился к правившему тогда в Риме Аврелиану с просьбой явиться на выручку, обещая сдаться ему со всей своей армией. «Избавь меня, о непобедимый, от этих бед», — закончил он свое послание цитатой из Вергилия. Аврелиан пришел в Галлию и после данной Тетриком, для вида, битвы присоединил отпавшие провинции к империи.

Борьба с багаудами и многочисленными иными повстанцами в других провинциях вынудила враждующие слои господствующих классов к концу III в. пойти на примирение и ряд компромиссов. Это привело к известной стабилизации в правление Диоклетиана и Константина, стабилизации временной и обусловленной таким переустройством во всех областях жизни, что эта новая, поздняя империя (так называемый доминат) уже весьма мало походила на империю Августа.

Кризис, ввергший империю в неисчислимые бедствия, начался непосредственно вслед за миром и благополучием, казалось, царившими в век правления Антонинов, и до сих пор представляется историкам некой загадкой.

Объяснения ему в буржуазной историографии давались и даются самые разные: неспособность и самодурство императоров, сменивших опытных и добросовестных правителей II в.; распущенность армии, которая стала теперь набираться не из романизованных и эллинизованных горожан, а из сельских «варваров»; проникновение в государственный аппарат, сенат и другие слои населения выходцев с Востока, привыкших к сильной царской власти и чуждых греко-римской демократии; противоречия между городом и деревней, толкавшие крестьян, эксплуатируемых городом, на борьбу с городскими собственниками и интеллигенцией, борьбу, якобы возглавленную самими императорами III в. и их состоявшей из крестьян армией; финансовый кризис, вызванный постоянной утечкой золота на Восток, откуда ввозились в империю предметы роскоши; усиление соседних племен и народов, натиску которых империя все менее могла противостоять; сокращение численности населения и т. д.

С точки зрения историков-марксистов в основе событий в период с конца II в. и до начала IV в. н. э. лежал кризис античного рабовладельческого способа производства, вызвавший кризис всей основанной на нем системы. Противоречие между все усиливавшейся потребностью в претворенном в деньги прибавочном продукте, создававшемся в рабовладельческих хозяйствах, и невозможностью повысить производительность рабского труда настолько, чтобы она этой потребности удовлетворяла, привело к подрыву экономики античного города, на котором зиждилась империя.

Первоначально потребности городов, не удовлетворявшиеся за их собственный счет, покрывались в значительной мере за счет государственных доходов с других типов хозяйств, об этом свидетельствуют, например, неоднократно проводившиеся императорами сложения недоимок городов по налогам, ссуды городским собственникам под заклад их земель, снабжение городов продовольствием или установление максимальных цен в неурожайные годы, субсидии, выдававшиеся городам на строительство, и т. п. Но можно полагать, что постепенно неантичные уклады или достаточно окрепли (как экзимированные сальтусы), или оказались настолько переобремененными всякими налогами и повинностями (как провинциальное крестьянство), что начали все более активно сопротивляться эксплуатации со стороны государства. Типичные для землевладения античных городов мелкие и средние рабовладельческие виллы вытесняются крупными имениями, в которых основными работниками становятся не рабы, а мелкие земледельцы, колоны.