Кризис среднего возраста
Шрифт:
Аня взяла у Веры телефон и записалась на прием, на субботу. Однако денек не задался с самого утра. Вернее, с ночи. А еще вернее, с предыдущего вечера.
Аня была в квартире одна. Стаська теперь едва доживала до пятницы – рвалась к Ба и родителям в Ильинку. И Аня серьезно подозревала, что все это неспроста и они с Артемом свили там гнездо. Яблочко от вишенки недалеко падает...
Она открыла бутылочку белого вина (вот вам всем!). Нарезала ломкий «дор-блю» и воздушный французский батон. Помыла виноград и устроилась в кресле перед телевизором, поставив диск с любимым фильмом «Женщины». Потом приняла ванну с волшебным жасминовым
На сей раз она не забыла прихватить ее из магазина. Об этом романе с интригующим названием она прочитала в интервью с Марией Шукшиной и сразу прониклась доверием. Ну как же? Французский детектив и надежный отечественный гарант – хорошая актриса, у которой папа – писатель, а сама она – мать четверых детей и женщина нелегкой судьбы.
Действительность превзошла все ее самые смелые ожидания – ничего более мерзкого, гнусного и отвратительного она не читала никогда в своей жизни. Здесь было все, что она так ненавидела, – жестокость, тупая бессмысленность, безысходность, а главное, болезненное копание в казненной безумием душе.
И эта ее дурацкая привычка дочитывать все до конца, пусть даже по диагонали. Зачем? Зачем?! Молодая женщина-психиатр выпивает мензурку спермы сумасшедшего урода, чтобы не потерять его доверия, а он ее жестоко избивает и насилует. И это еще не самое пакостное местечко. Кому это нужно?
Правильно говорят, что психиатры недалеко ушли от своих пациентов. И куда она тогда завтра едет? Какой тут жасминовый шампунь, бордовые простыни и белое вино? Пузырь паленой водки, шашлык из мертвечины и явно ненормальный инженер человеческих душ в качестве собеседника. Вот уж воистину все мы в руках у идиотов.
Она все-таки заснула, открыв пошире форточку, чтобы выгнать из комнаты осквернивший ее трупный запах. И что хорошего могло ей присниться в эту ночь? Вы угадали. Привиделось ей, как будто она лежит на спине, а через нее перелезает Артем в одних трусах в черно-белую маленькую шашечку. Оттуда, из трусов, вываливается его эрегированный член и бьет ее по губам. Интересно, как интерпретируют подобные сновидения психиатры?
В общем, она долго потом не спала, кляня последними словами и Артема, и безумного автора детектива, и Машу Шукшину, которой лучше бы читать в своем положении Агнию Барто, ее и рекламировать.
В итоге она, конечно же, проспала, забывшись под утро на смятых бессонницей бордовых простынях. Вскочила злая как собака и выглядела соответственно так же.
Потом, когда она принимала душ, зазвонил ее мобильный. Ну и звонил бы хоть до второго пришествия. Ей-то что? Она же не пожарная команда. Но нет, выпрыгнула из ванны, вся в мыле, поскользнулась на кафельной плитке и разбила коленку.
И кто же это, по-вашему, звонил? Дядюшка из Америки, чтобы сообщить ей о миллионном наследстве? Как бы не так! Какой-то придурок тихим голосом сообщил ей, что ее любимый родственник сбил человека и попал в милицию, но если она принесет три тысячи долларов в указанное место...
– Да пусть он там сдохнет, этот родственник, вместе с вами! – заорала разъяренная Аня и огляделась в поисках местечка, куда бы половчее зашвырнуть треклятый мобильный, но сдержалась, отключила его и сунула в сумку.
«Так, – сказала она себе. –
На площади Аня села в маршрутку, понадеявшись, что так будет быстрее, чем электричкой, но прогадала – шоссе было забито под завязку, как будто все в это утро ломанулись в Москву и, судя по всему, поголовно к психоаналитикам. Машины лезли в любую щель, ехали по тротуарам, по газонам, водители беспрерывно сигналили, делали зверские лица и неприличные жесты. Но все равно больше стояли, чем двигались. Особенно нагло вели себя иномарочники, и Аня, с некоторых пор утратив сей статус, ненавидела их лютой классовой ненавистью. (Как когда-то, сидя в собственной «хонде», ненавидела вездесущие маршрутки, между прочим.)
Время неумолимо истекало, Аня потихоньку зверела. И где-то на подступах к Люберцам произошло неизбежное. Водитель маршрутки, молодой худенький кавказец, подрезал навороченный джип с тонированными стеклами, а может, проехал непозволительно близко или разозлил «хозяина жизни» самим фактом своего существования на дороге. Но только тот преградил ему путь, выдернул из кабины обалдевшего парня и со всей силы впечатал его в кузов маршрутки – как раз в Анино стекло.
Аня увидела беспомощный курчавый затылок кавказца и искаженное злобой лицо владельца джипа.
– Ну сейчас я тебя сделаю, падла! – прохрипел тот.
Неведомая сила сорвала ее с места. Аня пулей вылетела наружу и, повиснув на занесенной для удара руке, яростно заорала:
– Да мы тебя сейчас всей маршруткой сделаем, гад! Освободи дорогу, пока цел!
Кавказец, воспользовавшись моментом, метнулся в кабину и заблокировал дверь. Упустив свою жертву, владелец джипа мгновенно переключился на Аню – сгреб огромной ручищей шубу у нее на груди и, оторвав от земли, поднял на уровень своего перебитого в многочисленных драках носа. Аня беспомощно забилась у него в кулаке, как тряпичная кукла в невесомости, безуспешно пытаясь лягнуть или ударить за неимением точки опоры. Сольный танец – пляска святого Витта, предсмертные конвульсии бабочки на коллекционной игле.
Она видела, как открывается его рот, обдавая ее зловонием перегара, но не слышала слов, тонущих в какофонии звуков: голосили тетки с тротуара, сигналили машины и отчаянно кричала какая-то девочка. Но никто, никто не спешил ей на помощь. Он прижал ее спиной к маршрутке, занес для удара руку, и Аня в ужасе зажмурилась.
Но тут она выпала из его разжавшихся пальцев, плюхнулась на разбитую коленку и взвыла от боли. Вокруг мельтешили чьи-то ноги, и все кричала и кричала какая-то девочка. Ее пихали, толкали, и она все никак не могла подняться, пока кто-то не рванул ее за шкирку, на сей раз как нашкодившего щенка, и не поволок за собой. Потом этот кто-то пихнул ее в машину, и Аня увидела зареванную Стасю.
– Ты что здесь делаешь? – изумилась она, уже ничего не понимая, теряя чувство реальности.
– Мы с папой собрались в цирк, – всхлипывала Стаська. – И выехали пораньше, чтобы не опоздать на представление...
Артем обошел машину и сел на место водителя. В зеркале заднего вида Аня поймала его насмешливый взгляд. «И мы не опоздали, – словно бы говорил он. – Успели в самый раз».
– Я тебя первая увидела, – цеплялась за нее Стаська. – И как закричала! Папа чуть в столб не врезался.