Крокодил на песке

Питерс Элизабет

– Конечно же, устала, – тут же встревожилась Эвелина. – Ты должна отдохнуть, это важнее всего остального. Приляг, Амелия.

– Мы же еще ни до чего не договорились! – упрямо возразила я.

Эмерсон вытащил изо рта трубку.

– Честное слово, Пибоди, вы меня удивляете.

Ведете себя как пугливый ребенок, шарахающийся от каждой тени.

– Тени! – возмущенно подскочила я. – Полагаю, это тень ударила вас камнем, и Уолтера ранила тоже тень!

– Я пострадал от камнепада, – хладнокровно ответил Эмерсон. – А Уолтер пострадал от другого

несчастного случая, – он взглянул на Лукаса, – да-да, Пибоди, случая. Ну же, пораскиньте мозгами. У нас нет никаких оснований считать, что все эти неприятные происшествия явились результатом чьей-то злой воли. Что касается странного падения Его Бе... его светлости прошлой ночью, то человеческое тело порой подвержено необъяснимым приступам слабости. Усталость, возбуждение, излишек вина...

Он замолчал и саркастически взглянул на Лукаса. Тот вспыхнул от гнева:

– Я отвергаю это голословное утверждение!

– В противном случае придется поверить в сверхъестественные способности странствующей мумии, – сухо ответил Эмерсон. – А я наотрез отказываюсь верить в подобную чушь! И буду продолжать искать рациональные объяснения, пока разум окончательно не покинет меня, и если ни один из вас не в силах предложить убедительного мотива, то почему я должен считать, что мы подвергаемся опасности...

Он сделал паузу и обвел нас холодным взглядом. Все молчали.

– Никто случайно не замешан в кровной вражде? – насмешливо продолжал Эмерсон. – Нет? Хорошо, тогда вернемся к единственно разумному объяснению, предложенному, насколько я помню, его светлостью. Местные жители желают прогнать нас отсюда, потому что они нашли что-то ценное. Я не позволю себя прогнать. Вот и все!

Его неопровержимая логика произвела на меня большое впечатление. И все же где-то в глубине души затаилась странная тревога.

– Так что вы предлагаете?

– Перейти в наступление, – спокойно ответил Эмерсон. – До сих пор мы только оборонялись, напуганные воображаемой опасностью. А именно этого, насколько я понимаю, и добивались наши противники. Напугать нас и вынудить уехать. Раз местные жители смогли найти гробницу, мы тоже ее найдем. Я завтра же приступлю к поискам. Помощников наберем из ваших команд. Это будет нелегко, поскольку местные жители уверили матросов, будто на нас лежит проклятие. И все же, полагаю, разумная смесь лести, уговоров и подкупа поможет. Нам понадобятся люди, чтобы защитить дам и вести поиски. Ну, что скажете? Как вам мой план?

Увы, мне было нечего сказать. План был хорош, но я скорее умерла бы, чем признала это вслух.

Остальные же не скрывали, что замысел пришелся им по душе. Печальное лицо Эвелины прояснилось.

– Так вы думаете, что мумия лишь хочет нас напугать? И никакой опасности в действительности нет?

– Милая моя Эвелина, я убежден в этом. Если вы боитесь, давайте пошлем к черту условности и устроим одну общую на всех спальню. Но я уверен, нет никакой нужды обрекать себя на неудобства. Все согласны? Что ж, прекрасно! Тогда пускай Пибоди отправляется

спать. Она явно нуждается в отдыхе, а то за последние десять минут наш драгоценный оракул не отпустил ни одного язвительного замечания.

С этими словами Эмерсон развернулся и стремительно удалился, оставив меня в бессильной ярости ловить ртом воздух.

3

Я думала, что не засну. Мой разум пребывал в полном смятении, что-то неуловимое тревожило меня, не позволяя держаться в рамках чистой логики. Но душевная усталость вкупе с физическим изнеможением в конце концов взяли свое, и я задремала, погрузившись в причудливый мир обрывочных беспокойных снов. Их лейтмотивом был свет – яркие лучи света, которые вспыхивали и тут же исчезали, оставляя меня в кромешном мраке. Я шарила в темноте, пытаясь ухватить неведомо что.

Один из этих ослепительных лучей и разбудил меня. Полог, закрывавший вход в гробницу, приподнялся, и тьму моих кошмаров пробило заходящее солнце. Я пошевелилась, силясь сбросить с себя путы сна. Простыни сбились в жгут, влажные от пота волосы беспорядочными лохмами торчали во все стороны. Господи, ну и вид, должно быть!

И тут раздался голос. Сначала я его не узнала. Это был хриплый, напряженный шепот:

– Не двигайтесь, Пибоди! Ради всего святого, не шевелитесь!

Я разлепила ресницы, и мой взгляд наткнулся на странную веревку, валявшуюся на кровати прямо перед моим носом. Это еще что такое? Откуда она здесь взялась? Тут «веревка» зашевелилась, от нее отделилась плоская голова, и на меня уставились два круглых злобных глаза.

Вновь раздался шепот:

– Не двигайтесь! Не шевелитесь, не дышите... Замрите!

Эмерсон мог и не надрываться. Пошевелиться я была не способна, даже если бы очень захотела. Маленькие обсидиановые глазки гипнотизировали меня. Теперь я знала, что испытывает кролик, оказавшийся в компании удава.

Отчаянным усилием воли я заставила себя отвести взгляд в сторону. Скосив глаза, уставилась на розовые скалы, видневшиеся в проеме. Лучше полюбуюсь закатом, глядишь, этой малосимпатичной рептилии надоест разглядывать меня, и она уползет по своим делам.

Боковым зрением я видела, как по лицу Эмерсона стекают струйки пота. На меня он не смотрел. Наверное, любовался пресмыкающимся. Я осторожно перевела взгляд на змею. Плоская голова угрожающе раскачивалась. Эмерсон медленно приподнял дрожащую от напряжения руку, пальцы его коснулись кармана и все с той же мучительной неспешностью скользнули внутрь.

И до и после я не раз истязала себя нечеловеческим трудом, но никогда мне не было так тяжело. Оказалось, что самая мучительная работа на свете – это хранить полную неподвижность. Паралич вскоре сменился страхом, каждый нерв моего тела дрожал от желания действовать. Сначала мне захотелось закричать во все горло, потом спрыгнуть с кушетки, потом... Глаза застилала пелена. Еще мгновение – и я действительно заору, вскочу и затопаю ногами!