Кронштадт - Таллин - Ленинград (Война на Балтике в июле 1941 - августе 1942 годов)

Трифонов Владимир Иванович

С места нашей якорной стоянки довольно хорошо просматривалась Минная гавань, в которой стояло с десяток БТЩ, много каких-то катеров и других мелких судов. Северо-западнее нас, километрах в двух, стоял на якорях "Киров", носом на запад. Около него на якоре или на буксирном тросе с кормы виднелся небольшой буксир. Наверное, его обязанности - разворачивать крейсер ча корму так, чтобы ему было удобно вести артиллерийскую стрельбу но указанным целям.

Северо-восточнее во всю ширину бухты расположились эсминцы, периодически ведя огонь по им одним ведомым целям.

22 августа. Пятница. Таллин, бухта в поле зрения "колбасы".

Утром я заметил к югу от нас, значит, где-то за озером Юлемисте, как бы над горизонтом, появилась "колбаса" - аэростат

с каким то маленьким предметом под ним (очевидно, корзиной). Ясно, что подняли корректировщика, и теперь они будут бить по кораблям. Ждать пришлось недолго: после обеда высоко над нами мы услышали какое-то шуршание и через несколько секунд увидели четыре столба воды в центре бухты. Звука взрывов почти не было слышно. Эсминцы, которые вели огонь, стоя на якорях, стали сниматься с якорей и медленно двигаться по бухте.

Немецкая четырехорудийная батарея, не спеша, била примерно полчаса, как бы принюхиваясь к новым целям. Наши, наверное, точных координат этой батареи еще не знали и не могли помешать ей вести пристрелку. Около 17 часов дежуривший с биноклем на мостике матрос сообщил старпому и коменданту, которые оба с утра были на мостике, что видит на северном молу нашего капитана. Старпом приказал боцману срочно спускать шлюпку - четверку, на которой мы в свежую погоду дважды ходили с комендантом с рейда к северному молу и натерли на ладонях кровавые мозоли.

Но сегодня погода была тихая, солнечная и, пройтись на шлюпке пару километров, если ты умеешь хорошо грести, одно удовольствие. И я попросил разрешения у коменданта сходить с матросами на шлюпке. Тот не возражал. За полчаса обернулись в оба конца. Трое молодых матросов гребли вполне прилично и оценили мое умение грести. Только успели поднять шлюпку на борт, от "Кирова" подошел катер с приказом подойти к "Кирову" и встать у его кормы. Через 15 минут были у "Кирова" за кормой и встали на якорь. Оказывается, до утра.

23 августа. Суббота. Таллин, помогаем "Кирову".

С утра немцы опять открыли огонь по кораблям в бухте. Конечно, артогонь с кораблей очень им мешает. А теперь немецкая батарея заставляет корабли сниматься с якорей и двигаться по бухте. Точность огня с эсминцев, конечно, при этом снижается. По "Кирову" почему-то не бьют, чему мы очень рады. Но вот с "Кирова" приказ подать ему на корму наш буксирный трос и по командам тянуть его корму под углом 45° к правому борту. На малом и среднем ходу никакого движения. Дали полный ход, и постепенно корма крейсера стала медленно двигаться за нами. Похоже, что крейсер носом сел на грунт, и попытки буксирчика стянуть его были безуспешны. Вспомнили о нашем существовании. Но почему так долго готовились?

Вчера и сегодня немцы по несколько раз в день открывали огонь по кораблям, но попаданий не было. Наверное, корректировка с такой дистанции (от нас до "колбасы" было, по-моему, 5-7 км, плюс 1-2 км от нас до кораблей в бухте) по целям на водной поверхности для армейских артиллеристов была малоэффективной. Но сегодня после обеда они стали бить по "Кирову". Нас это никак не радовало, однако разрешения уходить не поступало. Вдруг часов в 16 громыхнула одна из башен "Кирова". С такого близкого расстояния мы его "голоса" не слышали. Очень впечатляет! На протяжении трех часов попеременно из разных башен он, не очень спеша, дал 40 залпов. Специально считал.

Часов в 19 нам разрешили отойти от "Кирова" и встать на рейде, что мы с удовольствием сделали и ночь проспали спокойно.

24 августа. Воскресенье. Таллин, Купеческая гавань.

В 9 часов с "Кирова" получен приказ вернуться в Купеческую гавань. Встали на свое старое место - у внутренней стенки северного мола, невдалеке от северных ворот гавани. Гавань полна транспортами, ни одного свободного причала. Все транспорты чем-то загружаются.

Утром я заметил, что "колбаса" стала размером раза в два больше. Значит, ее перенесли километра на 3 ближе к городу. Днем я наблюдал попытку атаки аэростата нашим "ястребком". Пройдя низко над городом, он с запада или с северо-запада

пытался приблизиться и расстрелять аэростат, но его встретил такой плотный огонь зенитных пулеметов и автоматов, что он, резко изменив курс и максимально снизившись, ушел на свой аэродром. Больше попыток сбить "колбасу" с воздуха не было. А вот шрапнелью, по-моему, кто-то пытался сбить, но безрезультатно. Так она и висела до последнего дня.обороны города и попортила нам много крови. Не без ее участия одна из немецких батарей пристреляла оба входа в Купеческую гавань - третий или четвертый залп лег точно в середине сначала северного, а затем и южного входа. Вскоре я увидел, что какой-то небольшой буксирчик пошел на выход из гавани через южные ворота. Только он вошел в ворота, залп батареи, и в воротах поднялись три столба воды. Четвертый снаряд накрыл буксирчик. Когда дым от взрыва рассеялся, на поверхности в бинокль видны были только какие-то щепки. Стало ясно, что немцы решили закупорить транспорты в гавани. Теперь днем из гавани не выйдешь.

В эти дни фронт с восточной стороны приблизился к окраинам города. Разрывы и немецких, и корабельных снарядов видны были в районе устья речки Пирита, Нарвского шоссе, на берегу полуострова Виймси. Доносились и винтовочно-автоматная стрельба, разрывы гранат. А мы и десятки транспортов стоим в Купеческой гавани, как нейтральные наблюдатели и ничем не можем помочь совсем близкому фронту. Позже таких наблюдателей называли "Американские наблюдатели". Теперь немецкая авиация серьезно принялась за наши боевые корабли, что были в бухте. Наверное, их бешеный круглосуточный артогонь очень сдерживал наступление немцев на город, и в течение дня налет следовал за налетом. Думаю, что не менее десятка раз в день по 6-15 "юнкерсов" то бомбят только "Киров", то сразу несколько эсминцев. Конечно, эти налеты, как и стрельба по кораблям береговых батарей, мешали кораблям вести прицельную стрельбу, т.к. им приходилось все время маневрировать, уклоняясь и от бомб, и от снарядов. Но до сих пор ни одна бомба и ни один снаряд в корабли не попали. Транспорты немцы все еще не трогали, надеялись, видимо, захватить их целехонькими. С транспортов по самолетам тоже огня не велось. Не из чего. Мне капитан-лейтенант сказал, чтобы стрелял только в случае пикирования на нас, т.к. стрельба на расстоянии 3-4 км, да еще без прицела, бесполезная трата снарядов. А они еще могут нам пригодиться. А потом, в случае нашей стрельбы, немцы могут обозлиться и ударить по транспортам в гавани. И пострадают они ни за что.

25 августа. Понедельник. Таллин, прием "пассажиров".

Рано утром 25-го, еще до завтрака грохот залпов тяжелых немецких орудий, которые обычно обстреливали корабли, но значительно позже, выгнал меня на мостик посмотреть, в честь чего такой неурочный обстрел. В бухте ничего нового. Эсминцы медленно маневрируют по бухте и бьют по берегу по целям, указываемым корректировщиками. Очередной залп 6-дюймовой немецкой батареи. Смотрю, куда лягут снаряды. Вдруг черный взрыв на кормовой палубе "Кирова" и три столба воды рядом с его кормой.

По-моему, после первых 2-3-х залпов "Киров" еще не дал ход, и немцы быстро пристрелялись. Очевидно, это попадание видели с эсминцев, потому что один из них быстро пошел в сторону Минной гавани, ставя дымовую завесу. Затем развернулся и пошел к восточному берегу бухты. За этой дымозавесой я уже не видел ни одного корабля в бухте. Не могли их больше видеть и корректировщики с аэростата. Батарея, дав вслепую еще залпа два, прекратила огонь.

В течение дня на "Киров" и эсминцы было 5 или 6 налетов, которые на какое-то время отвлекали корабли от стрельбы по берегу. Попаданий в корабли не было, но в небольшой буксир, который постоянно был при "Кирове", одна из бомб попала, и он быстро затонул. С мостика в бинокль было видно, что бои идут уже в восточной части парка Кадриорг, где были видны разрывы гранат, отдельные орудийные выстрелы и разрывы снарядов, доносилась винтовочная пальба, треск автоматов и пулеметные очереди. Горели и дымились какие-то постройки.