Крошка из Шанхая
Шрифт:
Когда Тиан-Тиан открыл дверь, я на мгновение остолбенела, а потом мы, ни слова не говоря, упали друг другу в объятия. У каждого внутри сработала невидимая антенна, постоянно настроенная на волну другого. Она чутко улавливала незримую любовную пульсацию, излучаемую не телом, а душой.
Потом Тиан-Тиан вдруг вспомнил, что внизу все еще дожидается такси и что шоферу нужно заплатить.
– Я сама, – сказала я и, схватив сумочку, сбежала вниз по лестнице. Отдала таксисту 40 юаней.
– У меня нет сдачи, – ответил он.
– И не надо, – улыбнулась я, повернулась и пошла обратно. Таксист рассыпался в благодарностях мне вдогонку. Обтекавший
Я подошла, прислонилась к косяку, закурила и молча наблюдала, как Тиан-Тиан принимает ванну. От горячей воды его тело порозовело, как клубнично-сливочный коктейль или кожа новорожденного младенца.
– Меня клонит в сон, – произнес он, закрывая глаза.
Я приблизилась к краю ванны, взяла губку и нежно начала обмывать его. От масла для купания исходил тонкий и свежий травяной аромат. В залитое солнцем окно ванной билась жужжащая пчела цвета шампанского. Умиротворенность была настолько всепоглощающей, что казалась видимой и осязаемой.
Я курила и смотрела на его тонкое, милое лицо и нежное тело, погруженные в сладкую дремоту. Я почти слышала его сон, как ноктюрн «Радость любви» Крейслера [99] . Похоже, дела шли на поправку.
[99]…ноктюрн «Радость любви» Крейслера. – Фриц Крейслер (Fritz Kreisler, 1875 – 1962) – австро-американский скрипач и композитор, один из наиболее любимых публикой виртуозов первой половины XX в. Мировую славу принесло ему первое выступление с Берлинским филармоническим оркестром в 1899 году. Создал столь популярные произведения, как «Венский каприс» («Caprice Viennois»), «Муки любви» («Liebesleid») и «Радость любви» («Liebesfreude»).
Тиан-Тиан открыл глаза:
– А что у нас на ужин?
– А что тебе хочется? – улыбнулась я.
– Помидоров в сладком соусе, жареного сельдерея с клубнями лилии, брокколи с чесноком, картофельный салат, куропатку в соевом соусе и огромную порцию шоколадного мороженого, а еще ванильного и клубничного… – Он облизнулся в предвкушении всей этой вкуснятины.
Я поцеловала его.
– Ничего себе! Давненько у тебя не было такого аппетита!
– Это потому, что я только что выбрался из бездны…
– И куда отправимся пировать?
Он схватил меня за руку и слегка укусил, как ласковый хищник.
– Давай поужинаем с твоей матерью.
Он застыл в изумлении. Отпустил мою руку и выскочил из ванны.
– Что ты сказала?
– Она вернулась, приехала вместе со своим мужем-испанцем.
Босой и мокрый, даже не вытираясь, он прошлепал из ванны прямиком в спальню.
– Ты расстроился, да? – спросила я, семеня вслед за ним.
– А ты как думаешь? – почти крикнул он в ответ. Лег на кровать, подложив руки под голову.
– Но она уже здесь, – сказала я, не спуская с него глаз, в то время как он отрешенно уставился в потолок. – Понятно, что тебя это огорчает. Конечно, все не просто, но и не так уж страшно. Здесь не поможет ни ненависть, ни испуг. По-моему, пора трезво взглянуть на эту ситуацию. Именно это тебе сейчас и нужно.
– Она никогда меня не любила. Я ее совсем не знаю. Для меня она просто чужая женщина, которая время от времени
– Совершенно не важно, нравится она тебе или нет. Меня больше всего беспокоит, что ты несчастен и причина этому – твои взаимоотношения с матерью. Чем скорее вы их уладите, тем больше шансов, что у тебя начнется спокойная и счастливая жизнь, – я наклонилась, чтобы обнять его. – Пожалуйста, попробуй избавиться от своих предубеждений, куколке давно пора прогрызть свой кокон и выпорхнуть оттуда прекрасной бабочкой. Тебе нужны любовь и помощь, но все зависит только от тебя!
Молчание. Стены комнаты раздвинулись, она стала просторной, как широкая лужайка. Мы поцеловались. В этом необъятном просторе легкие, почти невесомые тела казались крошечными, а в окружавшем нас пространстве раскрылся бутон причудливого цветка, образ которого вытеснил все остальные мысли.
Потом мы занялись любовью, несовершенной, но исцеляющей. Кожа у него на животе была белой и такой гладкой, что мои губы отражались в ней, как в зеркале. Волосы в паху были мягкими и нежными, словно пух одуванчика. А от члена исходил теплый и сладкий запах мужских гормонов, такой, наверное, бывает у зайца (не зря Тиан-Тиан родился в его год). Под другой рукой, которой я ласкала себя, пульсировала горячая и пухлая плоть. Прикосновения пальцев и языка дарили блаженную истому, истекающую клейкой, влажной слюной и отгоняющую хаос, пустоту и сожаление.
Наверное, никогда раньше я не целовала мужчину с таким исступлением. В этом безумном порыве я сознавала лишь то, что Тиан-Тиан был моей единственной радостью, потерянной, но вновь обретенной. Моим светом, моим вдохновением, неизъяснимой сладостью и болью, безупречной персидской розой, первозданную дикую красоту которой, словно алхимик, воссоздал неведомый садовник.
Мы достигли экстаза почти одновременно. Я поднесла ко рту увлажнившуюся от живительных соков руку, вдохнула запах своего тела. Тиан-Тиан приник к моей ладони поцелуем.
– Вкусно пахнет, как пряный утиный суп с мускусом, анисом и корицей, – глубоко вздохнул он и мгновенно забылся сном, так и не отпустив мою руку.
К половине восьмого вечера мы с Тиан-Тианом подъехали к отелю «Мир» на Набережной. Там внизу, в ярко освещенном вестибюле, нас ждала взволнованная Конни с мужем.
В красном с позолотой ципао, в туфлях на высоких каблуках и безукоризненном макияже, Конни выглядела сногсшибательно, такая же благородная и изящная, как голливудская актриса шестидесятых Лиса Лу [100] . Едва завидев Тиан-Тиана, она заплакала и захотела обнять его. Тиан-Тиан отпрянул. Ее спутник подошел к ней, и она, словно ища опоры, прижалась к его груди, утирая слезы платком.
[100]Лиса Лу (Lisa Lu) – американская актриса и продюсер китайского происхождения. Снималась у Уэйна Вана (фильм «Джой Лак Клуб»), Бернардо Бертолуччи (фильм «Последний император»). Включена журналом «The Chinese Daily News» в список 100 выдающихся китайцев, живущих в Северной Америке.