Крот 3. Сага о криминале
Шрифт:
Тот кивнул.
– Ну давай… – Грэг протянул ладонь. – Давай попрощаемся. Вряд ли когда-нибудь увидимся.
Никитка вдруг бросился к нему, повис, обхватил за шею.
Они стояли так некоторое время – не отпуская друг друга. Наконец Грэг оторвал от себя мальчонку, хмуро бросил:
– Все, я поехал.
Быстро пошел к машине, оглянулся. Никитка смотрел ему вслед и беззвучно плакал.
«Жигуль» рванулся с места.
Мальчишка поднял руку, помахал на прощание.
Вскоре во двор
Она сразу же заметила сына, бросилась к нему через клумбы, кустарник, детскую площадку – обхватила, прижала к себе, затем попыталась поднять, но не смогла. Опустилась рядом, что-то говорила, заглядывала в глаза, целовала, водила ладонью по личику.
Охранники стояли поодаль, молча наблюдали за происходящим.
Грэг остановил «Жигули» в каком-то безлюдном неухоженном тупике. Наглухо закрыл все окна, достал из бардачка ампулу и шприц, закатал рукав, сделал укол.
Откинул сиденье так, чтобы можно было лечь, примостился поудобнее, закрыл глаза и стал медленно и сладко засыпать.
Двигатель машины не был выключен – он работал шумно, неровно.
Грэг проснулся оттого, что кто-то яростно колотил в окно салона. Поднял тяжелую голову.
Пожилая пара – мужчина и женщина – продолжали стучать в стекло, кричали:
– Проснитесь! Вы ж задохнетесь! Проснитесь!
Грэг нехотя привстал, какое-то время приходил в себя.
В окно заколотили еще яростнее.
– Откройте окно! Сейчас же откройте!
Парень опустил стекло, уставился на стариков.
– Все нормально.
– Какое там «нормально»? – возмущенно завопил мужчина. – Разве можно спать при работающем двигателе?! На тот свет захотелось, что ли?
– Может, заболели? Плохо? – подключилась его подружка. – Выйдите, подышите воздухом! – Она распахнула дверцу и стала чуть ли не силой выволакивать парня из машины. – Самоубийца какой-то!
Грэг улыбнулся:
– Спасибо, не беспокойтесь. Теперь нормально. Сидел-сидел и уснул… Спасибо.
Вернулся в салон, привел сиденье в вертикальное положение, и машина медленно поползла по улице.
Кузьмичев, сидя за рулем «мерседеса», дотянулся до противоположной дверцы, предупредительно открыл ее, давая возможность Грязнову расположиться рядом.
Пожали друг другу руки. Петр Петрович с усмешкой заметил:
– Путаюсь в догадках – что это вас так зацепило? Без свидетелей, один на один? – Грязнов оглянулся назад, увидел через заднее стекло охранников в двух машинах. – Как в американских детективах… Что стряслось, Сергей Андреевич? Может, решили таким своеобразным способом убрать меня?
Сергей уселся поудобнее.
– Разве есть за что?
– Кто вас знает? Вы ведь новое поколение, логику вашу не всегда можно просчитать.
Кузьмичев сделал музыку потише.
– Разговор, Петр Петрович, серьезный и тяжелый.
– Рассказывайте.
– Именно по этому поводу…
– Простите, но я вряд ли смогу вам чем-нибудь помочь.
– Мне? – посмотрел ему внимательно в глаза Сергей.
– Именно вам.
– А может, я вам помогу, Петр Петрович. – Кузьмичев помолчал, прикидывая, с чего начать. – Вашего сына зовут Григорий? А кличка – Грэг? Верно?
– Да, Григорий… Гриша. А кличку Грэг я ненавижу… С ним что-нибудь стряслось?
– Стряслось.
– Когда это могло случиться? Я его видел сутки назад.
– Он похитил ребенка, Петр Петрович.
– Что? – Грязнову показалось, что он ослышался.
– Ваш сын похитил ребенка.
Петр Петрович не сводил с собеседника глаз.
– Шутка? Если шутка, то идиотская… Или вы пытаетесь перебросить стрелки на меня? Не выйдет!
– Ваш сын похитил ребенка, – раздельно повторил Кузьмичев.
– Какого ребенка?
– Сына Нины Пантелеевой.
– Это вы его похитили! И обыск у вас был именно по этому поводу!
Сергей положил свою руку на руку Грязнова.
– Ваш сын – преступник. Он замешан в киднепинге.
– Бред… – Грязнов полез в карман за сигаретами, закурил. – Бред и ерунда. Он в командировке. Такого не может быть… потому что не может быть. Я отлично знаю своего сына.
– Значит, не знаете.
Грязнов вспылил:
– А откуда вы его можете знать? Вы его даже в глаза не видели!
– Не видел, – спокойно ответил Сергей. – Но знаю о нем, видимо, больше, чем вы.
– Например! – Грязнов перешел чуть ли не на крик. – Что вы можете сказать о нем такого, чего я не знаю?
– Наркотики.
– Ну?
– Вы знали, что ваш сын наркоман?
– Допустим, – не сразу ответил Петр Петрович. – К сожалению, сегодня дети многих родителей в плену этой заразы! Да, наркоман! Но при чем здесь похищение ребенка? Где у вас доказательства?
– К сожалению, есть. Мои люди вышли на него.
– Так арестуйте его! Расстреляйте! Убейте, если он преступник! Зачем вы мне это говорите?
– Вы должны сами решить.
– Что решить?
– Решить, как поступить.
– Зачем? Если это правда… не дай бог, если это правда… я сам, своими руками убью его.
– Надо заявить в милицию. И это лучше всего сделать вам самому.
– Что значит – лучше всего? Прийти и сказать, что мой сын преступник?
– Да.
– Но я не верю! Я не верю вам! Это шантаж, попытка меня унизить… Нет, даже не унизить – уничтожить! Я мешаю! Стою на вашем пути! Но вам не удастся! Я раньше уничтожу вас! Сейчас выйду из машины и заявлю в милицию! На вас, как на лжеца и сволочь! Я не верю вам! Ни одному слову не верю! Лжете! Все лжете! Я знаю своего сына! Вы сами похитили ребенка и пытаетесь все свалить на меня и моего сына!