«Крот» в генеральских лампасах
Шрифт:
После этой встречи с Алвином Капустой в августе 1969 года военный атташе посольства СССР, американский шпион Дмитрий Поляков, он же Топхэт и Бурбон, вылетел из Рангуна в Москву.
Глава четвертая
ЯВКА В ПОСОЛЬСТВЕ США
…нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано.
Резидент ГРУ Дмитрий Поляков не сомневался в положительной оценке направленной им из Рангуна информации по Бирме, Израилю и Китаю, а также о деятельности англичан и американцев в соседнем Таиланде. Однако, по заключению аналитической службы, это были не
Решение [50] пришло неожиданно. Собираясь однажды на охоту, он обнаружил, что у него четыре классных дорогостоящих ружья — «Браунинг Супер Поузд», одно бельгийское и два немецких. Кроме того, в большой картонной коробке залежалось немало американских сувениров и вещей, предназначавшихся для подарков.
«Чего же беречь все это, надо раздать нужным людям, а они, надеюсь, тоже не останутся в долгу передо мной, когда я попрошу их при случае замолвить обо мне словечко», — подумал Поляков. Решив не откладывать это дело в долгий ящик, он на другой день начал вручать подарки тем руководителям ГРУ, от которых зависело продвижение его по служебной лестнице. При общении с ними он стремился представить себя и свою работу в Бирме в выгодном свете: бахвалился, что чуть не завербовал в Рангуне двух американских дипломатов, что «вербовки» сорвались только из-за окончания срока их командировки в Бирму. И он действительно стал все больше завоевывать сердца своих начальников, чему в немалой степени способствовали его подношения в виде заокеанских подарков и сувениров, привезенных из Рангуна.
50
По показаниям Д. Ф. Полякова в процессе следствия в Следственном управлении КГБ СССР.
Через два месяца начальник управления кадров генерал-лейтенант Сергей Иванович Изотов дал указание подготовить на Полякова представление на повышение в должности. Начальник отдела, видя, что сам Изотов благоволит его подчиненному, не стал артачиться и, чтобы не попасть к нему в немилость, оперативно подготовил нужный документ. А в декабре 1969 года появился приказ о назначении полковника Полякова исполняющим обязанности начальника направления, которое занималось организацией разведывательной работы в Китае и вело подготовку нелегалов для заброски в Поднебесную. С души предателя словно свалился тяжелый камень: теперь он убедился, что переигрывает не только ГРУ, но и КГБ, что ни одним своим поступком не навлек с их стороны подозрений, не обнажил своего второго лица. И вместе с тем он осуждал больших и малых начальников, которые легко покупались на его подарки и всякие безделушки: все они с тех пор стали для него людьми аморальными и беспринципными.
Те же, кто работал с ним на одном разведывательном поле в США и Бирме, были шокированы назначением его на руководящую должность, они считали, что в провалах нескольких нелегалов повинен только он, но никаких доказательств этого у них, к сожалению, тогда не было. Поляков же, рядясь в тогу успешного руководителя китайского направления, начал опять смело действовать в интересах заокеанских хозяев, собирать и накапливать шпионскую информацию.
В обусловленный графиком день он в восемь утра появился на троллейбусной остановке напротив посольства США в Москве. Для сотрудников резидентуры ЦРУ это означало, что Бурбон благополучно возвратился в СССР, что он ознакомился уже с местом проведения тайниковой операции и готов передать секретную информацию, в которой содержались ценные сведения политического характера: о глубоких разногласиях Советского Союза с Китаем и о том, что Китай находится на грани прекращения экономического сотрудничества с СССР [51] .
51
Эти
Тогда же Поляков подготовил для ЦРУ имевшие стратегическое значение секретные данные о численности северо-вьетнамских войск в период ведения войны США в Индокитае, а также о помощи СССР Вьетнаму военными специалистами и техникой.
В тот же блок шпионской информации для передачи в ЦРУ Поляков включил подробные сведения об агенте-нелегале Листе, который выводился в Китай при его непосредственном участии. А спустя некоторое время, когда начался государственный визит президента США Никсона в Поднебесную, американцы раскрыли китайцам успешно легализовавшегося к тому времени агента Листа [52] . Его донесения в Москву высоко ценились не только в ГРУ, но и в ЦК КПСС, поскольку имели уникальный характер.
52
После визита американской делегации в Китай в донесениях Листа в Москву стали проскальзывать нотки неблагополучия в его работе. Затем он стал настойчиво просить назначить ему встречу с кем-либо из сотрудников пекинской резидентуры ГРУ. Такая встреча была назначена, но ей не суждено было состояться: в районе ее проведения была устроена засада. Через две минуты на месте захвата агента-нелегала Листа и советского военного разведчика было собрано большое количество китайцев, подвезенных на машинах. Это свидетельствовало о том, что контрразведкой Поднебесной была заранее продумана политическая акция в целях демонстрации враждебных действий, якобы проводимых Советским Союзом против Китая. Провал операции по связи с агентом Листом оказался чувствительным ударом по отношениям СССР с Китаем.
Подготовленный текст сообщения Поляков зашифровал, затем изготовил из жести контейнер, заложил в него обернутое в целлофан донесение, а на другой день за полтора часа до начала работы отправился пешком к Малой Бронной улице. Не доходя одного квартала до магазина «Продукты», он свернул в скверик, чтобы легче было установить, возможно, ведущуюся за ним слежку. Не обнаружив ничего подозрительного, он подошел к магазину, осмотрелся и, убедившись в отсутствии посторонних лиц, прикрепил контейнер под металлическим карнизом окна-витрины.
На другой день он должен был согласно инструкции получить графический сигнал об изъятии шпионской закладки. Но никакого сигнала — ни графического, ни по радио — ни на второй, ни на третий день Поляков от резидентуры ЦРУ не получил. В голове его стали возникать страшные мысли, порожденные предположением о возможном перехвате тайника органами госбезопасности. На пятый день он перепрятал полученное от них шпионское снаряжение и твердо решил больше не рисковать — не выходить на связь. И только через неделю он получил сигнал по радио об изъятии тайника на Малой Бронной.
Негодуя на американцев за то, что вынудили его нервничать, Поляков усилил меры к обеспечению собственной безопасности: часть шпионского снаряжения от греха подальше уничтожил. А в начале июля 1972 года его неожиданно пригласил начальник управления генерал-лейтенант Константин Сеськин.
— Что нового у вас, Дмитрий Федорович, на китайском направлении? — поинтересовался генерал для затравки серьезного разговора.
— Работаем, анализируем. Ситуация в Китае, Константин Егорович, пока не радует. Антисоветизм в Пекине по-прежнему не снижается, а, наоборот, усиливается.
— Что ж, пока жив Мао Цзэдун, это будет продолжаться. А там посмотрим, как будут складываться обстоятельства. Но я пригласил вас не для того, чтобы поинтересоваться событиями в Китае. Меня несколько удивило и насторожите вот это послание… — Генерал подал ему красиво оформленное приглашение на официальный прием из американского посольства. — С чего бы это после десятилетнего перерыва янки вдруг вспомнили о вас? — ехидно заметил Сеськин.
Пропустив мимо ушей замечание начальника управления, Поляков продолжал молча читать приглашение. В нем сообщалось о приезде в Москву полковника в отставке Джона Меррита Харрисона и о том, что прием состоится 7 июля 1972 года на квартире военного атташе США, полковника Притчарда в здании посольства по адресу: улица Чайковского, 19/23.