Кровь боярина Кучки
Шрифт:
– А нет ли в доме книжицы время скоротать?
– попросил гость, обрывая неприятный разговор.
Овдотьица не скрыла удивления:
– Ты грамоте навычен?
Род кивнул.
– Я принесу, - пообещала женщина и, обернувшись у порога, опять вернулась к прерванному разговору: - Запомни: ночью кошки видят!
Суровость сказанного оставляла теплоту: Овдотьица - не враг!
Кто-то выследил его с Улитой. Многолюдные боярские хоромы лишь внешне так открыты гостю, внутри в боковушах и светёлках, в тесных горенках, одринах, много тайн. Чтоб их постичь, нужно, здесь живя, пуд соли съесть.
Род задумчиво сидел, уставясь в стену своей
Овдотьица вернулась с книгой. По мягкому сафьяну переплёта - золотая вязь: «Евангелие».
– Вразумляйся на досуге. А сейчас Степан Иванович зовёт тебя к себе.
Она, как вчера к трапезе, повела гостя путаными переходами, витиеватой лестницей. Наверху в двусветных сенях оставила перед дубовой низкой дверью. Сперва сама вошла в боярские покои, а выйдя, Рода пригласила:
– Ступай.
Степан Иванович в накинутой на плечи ферязи [54] стоял у аналоя перед раскрытой книгой. Зяб, должно быть. Осень ещё лета окончательно не выжила, печи не топились.
Приход гостя будто не отвлёк внимания хозяина от книги. Кулаки скул ходили под глазами, яркогубый рассвет в сквозном березняке шевелился. Боярский палец брёл по писаным уставом строкам.
– Будь здрав, боярин, - коснулся юноша рукой скоблёного пола.
Кучка не ответил на приветствие. В покое некоторое время тяжелела тишина.
[54] ФЕРЯЗЬ - распашная одежда без воротника и перехвата.
– Добрые люди сватаются не через окно к дочке, а через дверь к отцу, - вымолвил наконец боярин.
– Мой погрех, - опустил повинную голову Род.
– Невдогад было, что нанесу обиду. В лесу с Улитой Степановной привык запросто общаться. А рос в сиротстве, в одиночестве. В людских обычаях неведок. [55]
Боярин закрыл книгу, остановился перед Родом, пытливо снизу вверх глядя на него. Голой макушкой старик едва достигал плеч рослого юноши. Глаза зелёные, как у Улиты.
[55] НЕВЕДОК - не знаток.
– Дочь мне сказала, - перешёл Степан Иванович с гневного на мирный тон, - будто ты точно сын погибшего боярина Гюряты. Значит… жив!
Род наклонил голову.
– Дочь мне сказала, - продолжил Кучка, - будто у тебя есть доказательства… Конечно, облик обликом, мало ли похожих лиц…
Род извлёк ладанку. От него не ускользнуло, как пальцы старика едва приметно дрогнули. Что думал местный вотчинник, внимательно рассматривая именной перстень своего бывшего соседа? Гюрятин отчич [56] заключил, что Кучке с чужим уделом расставаться тяжело.
[56] ОТЧИЧ - наследник.
– Я не ищу отцова достояния, пожалованного тебе суздальским князем, - поспешил он успокоить Кучку.
Тот будто пропустил его слова мимо ушей. Когда вскинул зелёные глаза, ничего в них видно не было. Словно подёрнутые тиной…
Род
– Как сейчас вижу твоего батюшку, - говорил тем временем Степан Иванович, справляясь с внутренним волнением.
– Царство ему небесное, вечный покой, душа его во благих водворится, - торопливо перекрестился он на иконы и обратился к гостю: - По-родительски рад видеть в своём доме сына покойного Гюряты Роговича.
В этих тёплых словах юноша уловил стремление быть искренним, не саму искренность. Нет, Кучка не верит ему. Что значит «не ищу наследства»? Боярин без вотчины - осётр без реки. Не зря все боярское добро, вся движимость и недвижимость называются одним всеобъемлющим словом «жизнь». Отняли имение - отняли жизнь. Всю жизнь разграбили - значит отобрали все.
– Не для себя, выходит, а для тебя я Гюрятину жизнь сберёг, - то ли вслух размышлял, то ли открывал душу старый боярин, - Ты говоришь, «пожаловано суздальским князем»! Да не пожаловано, а нахрапом взято. У Гюргия в те поры ещё не о Кучковых да Гюрятиных сёлах болела голова, а о великокняжеском столе да новгородском наместничестве. Теперь пришла пора иная.
– А за что суздальский на батюшку так раззлобился?
– пытливо перебил сын Гюряты.
– Тогда с новгородцами вышла рать. Слыхал о битве у Ждановой горы? Жилотуг не снарядил своих людей к Гюргию на его позов. Я своих послал.
– Отчего же батюшка не послал?
– спросил юноша.
Кучка прищурился:
– Как же новгородцу с новгородцами ратиться?
Тут сын Гюряты вспомнил, как в Букаловой келье отозвался о нём Богомил Соловей: «Родинька не вятиц, а мой земляцёк». И Букал рассказывал, что вятские земли были пожалованы прадеду Жилотугу ещё Новгородской республикой, тогдашней владелицей здешних мест. Значит, в прищуре коренного местного вотчинника следовало уловить намёк: Гюрята здесь был такой же пришелец, как Гюргий. Присоединение его удела к Кучковым сёлам, по сути дела, восстанавливало историческую справедливость. Род понял, нынешняя беседа с Кучкой решает его собственную судьбу.
Отчего же всесильный боярин так терпеливо беседует с ним? Ведь Кучковы обыщики выследили Гюрятича тотчас по прибытии в Красные села. Не успел нежелательный отчич высунуться из своего убежища, как он уж у них в руках. Сажай его в поруб [57] , руби на куски да хоть собаками затрави - никто не узнает, будто его и не было. Петрок Малой, чувствуется, именно так готов поступить. А Степан Иванович обхаживает его по-домашнему, обласкивает по-отцовски. Не чрезмерна ли подозрительность Рода?
[57] ПОРУБ - земляная тюрьма.
Моя вина: не проверил ложные слухи о твоей смерти, - всей глубиной души вздохнул старый боярин.
– Вырос ты нехристем у лесных язычников, - заговорил он пожёстче.
– Теперь тебя перво-наперво окрестить надобно. Это главный мой долг. И второй долг отдам. Отошедшую ко мне вотчину родителей твоих возвращу. Да как возвратить?
– Боярин крепко задумался, тяжело, до скрипа заходил по дубовым половицам, даже сухую ладонь приложил к влажному от волнения лбу.
Совестно стало Роду, не мог прогнать ощущения лицедейства в поведении старика. Будто боярин для себя решил все заранее, а теперь скоморошину перед ним представляет.