Кровь Дезидерия
Шрифт:
Какого хрена?!
Я отбрасываю свой клинок в сторону и сосредотачиваю всю свою силу на том, чтобы управлять своими тенями, задаваясь вопросом, смогу ли я задушить эту чертову тварь до смерти.
Стоны боли все еще наполняют полуночный воздух позади меня, но затем что-то глухо стучит у моих ботинок.
— Попробуй это! — выдавливает мужчина между прерывистыми вдохами. — Это сделано из железа виверны. Это может сработать.
Мои глаза расширяются при виде лезвия, лежащего в земле, когда я осторожно беру его рукой в перчатке. Железо виверны — самый прочный материал, но оно встречается редко. Оно использовалось специально
Я выкидываю из головы вопросы о том, как у этого мужчины в руках оказалось что-то настолько смертоносное, и осторожно сжимаю рукоять меча.
Падальщик все еще свирепо щелкает пастью, извиваясь, чтобы освободиться от моей хватки, но прежде чем он успевает, я вонзаю меч ему в голову.
Шипение и рычание смолкают, когда Падальщик превращается в столб дыма и частицы черных углей. Я смотрю широко раскрытыми глазами на пустое пространство передо мной, затем на оружие в моей руке. Я прячу знания о том, как убить Падальщика, на задворках своего разума, зная, что они мне понадобятся в другой раз. Но сначала мне нужно раздобыть немного собственного железа виверны.
Я поворачиваюсь, чтобы подойти к паре на размокшей лесной подстилке, земля пропитывает их одежду, поскольку мужчина все еще скулит от боли. Слезы женщины текут непрерывно, но ее душераздирающие рыдания прекратились.
Рука мужчины кровоточит багровым цветом, следы от проколов темнеют по мере того, как яд просачивается в его кровоток. Потребуется всего несколько минут, чтобы яд достиг его сердца и полностью испортил его. Черные полосы начинают расползаться из раны, когда я наблюдаю, как лицо женщины искажается выражением ужаса.
— Черт, — ворчит он. — Брось мне мой меч, приятель.
Я опускаю руку туда, где он бросил его, и протягиваю ему, неуверенный в его намерениях. Но прежде чем я успеваю сформулировать вопрос, он кладет руку плашмя и делает глубокий вдох. Не раздумывая ни секунды, он пронзает острой сталью свою конечность, отсекая ее начисто до локтя.
Его рев рикошетом отражается от деревьев вокруг нас, достаточно громкий, чтобы напугать отдыхающих птиц, их крылья синхронно хлопают, когда они убегают. Женщина перегибается через него, когда желчь подступает к ее горлу, выплескивая ее отвращение в лужу рвоты.
Удивительно, но мужчина передо мной все еще в сознании; от такой боли большинство потеряли бы сознание. На отделенной конечности продолжают расти черные вены, и кровь приобретает оттенок жидкой смерти, вытекая из открытого конца. Я осматриваю рану на его прикрепленной руке, не вижу черных вен. Никакой черной крови. На самом деле, его тело уже начинает сворачиваться кровью, сочащейся из отрубленной конечности. Этот фейри только что спас свою собственную жизнь, предотвратив проклятую смерть. У него будет только одна рука, потому что, хотя фейри могут исцелять себя довольно быстро, они не могут отрастить конечности. Но он будет жить…
Он садится и медленно делает глубокие вдохи и выдохи.
— Как тебя зовут? — Спрашиваю я. — Твои быстрые реакции позволили тебе выжить.
В моих словах сквозит уважение к нему, и он может это заметить, потому что благодарно улыбается
— Винсент, и, о черт, мне просто повезло, приятель. — Он начинает недоверчиво смеяться, когда его лицо морщится от боли. — Я не знал, сработает ли это на самом деле!
Его смех грохочет из глубины души, и этот сукин сын только что спас свою собственную жизнь ценой собственной руки. Я не могу сдержать легкого вздоха недоверчивого веселья от нелепости всего этого.
Женщина рядом с ним, которая, должно быть, его жена, вытирает слезы, когда широкая улыбка освещает ее лицо. Чистое обожание сияет в ее глазах, когда она обнимает его за шею, прижимая к себе. Но именно тогда я замечаю отметины на ее левой ладони, свободно свисающие с его шеи.
— Вы пара, — выпаливаю я. Мое сердце замирает при виде этого.
Неудивительно, что она была в отчаянии; потерять пару — значит потерять половину своей души. Удар молнии в сердце. Пара — это способ судьбы предложить чистую любовь, которая может преодолеть все. Это звезды, ведущие вас в самые темные времена. Объятия волшебного блаженства и обещания сбывающихся мечтаний.
Существует ритуал, проводимый, чтобы переплести души пары, сплавляя их кровь воедино в узах настолько сильных, что даже железо виверны не может разорвать их. Только смерть разрушает все узы. Но на ее месте останется зияющая дыра — сердце, разорванное надвое, которое никогда не будет восстановлено — после потери твоей второй половины. Потеря пары выворачивает наизнанку и наносит ущерб, заставляя тебя желать смерти самому.
Знак спаривания виден только на левой ладони, и по чистой гребаной случайности Винсент отрезал себе правую. Их метки так красиво оформлены. Каждая пара в узах получает одну метку с уникальным рисунком из нарисованных чернилами завитков, которые идентичны только завиткам их пары. Они оба поднимают руки и прижимают их друг к другу. Их любовь друг к другу струится сквозь пространство между ними.
— Да, — говорит женщина, ее безмятежная улыбка мягко отражает его.
Винсент прерывает их разговор и смотрит на меня, но он смотрит дважды и по-настоящему смотрит на меня и тени, которые все еще окутывают меня.
— Боги. Предполагается, что ты — миф, — выдыхает он.
— Жаль разочаровывать, — шучу я. Но я говорю это грубо, потому что я слышал это раньше, когда кто-то узнавал во мне мстителя Дейдрума. Но они никогда не смогут увидеть, кто я на самом деле, за тенями, которые я приказываю скрывать свою личность. Мое лицо всегда скрыто капюшоном, когда я скрываю его в темноте. Маска секретов и скрытых истин.
— Спасибо тебе…Тень, — говорит Винсент, прижимая левую руку к груди и склоняя голову в знак благодарности.
Я киваю.
— Только не отрубай больше конечностей.
И с этими словами я исчезаю в ночи.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Эмма
Взяв еще один бокал самого сладкого вина, которое когда-либо пробовали мои губы, я ускользаю в задний коридор, который находится в углу бального зала. Я надеюсь, что найду дорогу на балкон или в сад, где смогу почувствовать свежий воздух на своей разгоряченной коже. Только боги знают, насколько теплая моя кровь все еще кипящая после принца Дрейвена, действовавшего мне на нервы, плюс вино, постоянно гудящее в моем организме. Не говоря уже о раздражении, охватившем меня от того, как его прикосновения разжигали огонь в каждом моем нервном окончании.