Кровь дракона
Шрифт:
Не смотря на солнце, стоять в мокром белье было прохладно и мой новый знаковый начал понемногу трезветь.
– Господин, а почему вы не разожжёте костер? У огня мы высохнем быстрее.
– Я бы с удовольствием, но у меня нет огнива. Может ты умеешь добывать огонь без него?
– Конечно умею! Я знаю 38 способов быстрой добычи огня с помощью алхимии. Но весь запас алхимических элементов и мои инструменты утопили в реке невежественные крестьяне! Они еще познают мой гнев! Дайте только мне восстановить запасы! Я заставлю их пожалеть о своем неверии и глупости. Но, мой добрый господин, преисполненный
Капли крови? Странный вопрос. Какое отношение моя кровь имеет к огню. Капля крови. «Тебе жалко капли крови?», – вопрос прозвучал эхом в моей голове. Но голос принадлежал уже не Кафке Рю. Это был голос молодой девушки. Даже скорее девочки, которая скоро станет девушкой. Она говорила капризно-просительно. И протягивала мне кинжал с красиво отделанной серебром и костью рукояткой. А я взял этот кинжал и уколол безымянный палец на левой руке. Потом выдавил из укола каплю крови и стряхнул ее.
Капля упала на сухие листья и разбилась на брызги. Солнечный свет выделил для моих глаз каждую маленькую капельку, окутав ее трехцветной радугой. А потом кровь вспыхнула пламенем. Именно вспыхнула, то есть загорелась на сухих листьях, сложенных под ветками.
Моя сестра не хотела возиться с огнивом. Ей поручили разжечь костер, пока братья ушли на охоту. Сухие ветки сложены аккуратным шалашиком. У моей сестры обостренное чувство прекрасного. Поэтому сучья и листья в будущем костре напоминали икебану*, сложенную художником. Но поджигать она сама не захотела. А мне всегда было трудно отказать сестре.
Отец говорил, что для костра есть огниво, а жечь кровь по пустякам значит кричать на весь мир о том где ты и кто ты. Но нас с сестрой это не останавливало.
Стоп! Это не мои воспоминания. У меня нет сестры! Точнее есть, но двоюродная. Вредная долговяза девица с большими ушами. Диана старше меня на два года и всегда ухитрялась мне испортить отдых в деревне. Но кинжала с рукоятью из кости, отделанной серебром у этой дочери менеджера среднего звена из Коломны точно никогда не было. А самое главное то, что моя кровь никогда не загоралась под солнечными лучами!
Я очень не любил порезы, но как любой ребенок обдирал коленки и расцарапывал руки. Один раз на пляже я порезался раковиной и испачкал кровью солнцезащитные очки. Я проходил в них по жаре на солнце пол дня. Кровь я смыл только вечером, когда снял очки в номере и заметил пятно на дужке. Кровь засохла и побурела, но не загорелась. Да она и не должна загораться. Это же белковые клетки плавающие в плазме. Там 92% воды. Как она может гореть? Чушь. Бред.
Поглядев на алхимика с полминуты и покопавшись в мыслях, я вспомнил о крови на моих доспехах. Она не загорелась, когда попала на них. Тогда я взял нож у Кафки и проколол безымянный палец. Помнится, его ранить безопаснее других. Кровь капнула на сухие ветки, но это не вызвало никакого эффекта.
– Ну, гори уже… - я с любопытством смотрел на сложенные шалашиком дровишки – Похоже, что это так не работает, алхимик ты недоученный! – как говорил прежде, я не мог вынести вида своей крови, потому чуть было не набросился на Кафку.
Но в ту же секунду капля вспыхнула, а вслед за ней разгорелся
– Похоже, чтобы кровь загорелась, недостаточно её наличия. Нужно ещё желание и…чувства! – Кафка в восторге смотрел на горящее дерево.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Из слухов. Один старый маг говорил, что благородные, связанные кровью с демонами, способны на подобное, даже ничего не зная о магии и алхимии… Но он говорил, что таких осталось очень мало…
– То есть ты тут на мне эксперимент ставить вздумал?! – Я ещё сильнее разозлился, и пламя стало сильнее.
– Прошу меня простить! – тот тут же поклонился и поднял сложенные руки выше головы – Я сам не знал, что получится! Господин Дайнслейв, прошу, уберите меч обратно в ножны!
– Ты…- Я только осознал, что руки рефлекторно потянулись к мечу, и тут же опустил их – В любом случае, нужно отогреться…
Я сел на землю у костра и погрузился в мысли. Образы былого всплывали перед глазами, словно я сидел перед двумя мониторами. Я видел мое прошлое. Свои студенческие годы, тренировки в любимом зале, свидания, семью. Но параллельно этому всплывали образы расплывчатые, заторможенные, неполные, на которых были совершенно незнакомые мне люди… или не люди… Я не понимал почти ничего из того, что там происходило, почти все было размыто и расплывчато.
Тем временем тело мое село в позу лотоса. Сам не заметил. Снова. Вот же традиционная тушка мне досталась. Кафка уже на боку лежит и дрыхнет перед костром, а я тут «медитирую».
Тем не менее, долго рыться в голове я никогда не любил, потому вскоре встал и начал упражняться с мечом. Тело явно хорошо владело им, тогда как мой разум был ещё слишком не подготовлен для подобного.
В целом, пока Кафка спал, мне довелось сделать массу вещей. Вспоминая видео, в которых индусы строили дома с бассейнами с помощью лопаты и мачете, я воодушевился и выточил пару коротких копий из относительно прочного дерева. Благо, нож у алхимика хороший, и марать меч не приходится.
Пока бродил по лесу, я видел много разных животных, привычных мне, но были и необычные экземпляры. Рогатые кролики, например, которые не убегают, а бегут тебя таранить.
Спящий алхимик, который храпит так громко, что за тридцать шагов слышно, голод, который уже начал сводить желудок, головная боль от попыток что-то вспомнить – это краткое описание моего дня. Потому я очень ждал возможности всучить острые палки Кафке и, в качестве опохмела, отправить его добывать пропитание. Пусть что-то подсказывало, что это плохая идея, мне не терпелось её реализовать.
Одежда моя, высохла. К сожалению, купание в одежде не приравнивается к стирке, но от запаха пота после многочасового бега по пересеченной местности я избавился. Так что я с удовольствием натянул рубаху и штаны.
Решил посмотреть при солнечном свете на кошелек, который мне достался вместе с катаной от первого встретившего меня аборигена.
Монеты были двух типов. На сколько я понимаю, золотые и серебряные. Серебряные были с ноготь размером. На одной стороне монет был выдавлен чей-то профиль, а на другой изображалась скрученная лапа какой-то хищной птицы. Серебро было местами потемневшим, сами монеты выглядели затертыми, а некоторые и помятыми.