Кровь драконов
Шрифт:
Бумбен неопределенно повел плечами.
— Я ни одного не видел.
— А вы? — сыщик повернулся к Робьяру так резко, что тот едва не отшатнулся.
И как всегда мучительно захотел отмолчаться, понимая, что не получится. Отвечать не хотелось. Хотелось отойти подальше и подумать. Взгляд следователя, как удочка тащил из собеседника ответ — напористо, вопреки желанию. И повинуясь марионеточным нитям вежливых условностей, Робьяр неохотно ответил:
— Не видел… Но… — последнее «но» он поймал буквально налету, как только оно соскользнуло с губ. Однако и его хватило, чтобы
— Идемте выпьем, — предложил Бумбен, перехватывая инициативу. — В честь несостоявшейся жертвы. Это определенно стоит отпраздновать.
— Минуту… — попросил Робьяр,
Несколько шагов в сторону, подальше от основной тропы и галдящих людей. Туда где, как всегда, пахнет влажной, гниющей листвой и рекой… Мятые кусты, сбросившие осевшую за ночь морось, упруго качают почти облетевшими ветками… Вот здесь копошились стражники… Дальше, дальше — и рощица, не такая уж глухая, вдруг обступает со всех сторон, наваливается, тесня чужака…
Дракон не оставляет следов, это верно, Следы оставляют люди. Приминают пожухлую траву. Скользят по грязи. Стряхивают капли с ветвей…
Робьяр остановился, когда деревья расступились, глядя на открывшееся пространство. И на тихую, еще спящую улицу в низине, затопленную серебристым утренним туманом.
Монстр. Где-то в Городе…
Повелитель вернулся и спас его! Повелитель в бешенстве, в ледяной, беспощадной ярости от его глупости и опрометчивости, но он спас его, вывел из-под удара.
Жертва, впервые ушла, но и он сам благополучно скрылся, не оставив следов. Он ошибся. Много раз ошибся, выбрав случайную жертву, неуклюже обставив место действия, да еще не воспользовался путаницей путей под землей, потому что без Повелителя вниз идти ему не хотелось. Он ошибся во всем и если бы не Повелитель…
Он счастливо засмеялся, вспоминая недавние события. Ладонь со следами зубов еще ныла, но он не замечал боль. Может, и к лучшему, что так произошло. Привкус временного поражения, ощущение настоящей опасности тоже волновало кровь. Не так, как привычные всемогущество и всевластие, но по своему занятно. Он был на волосок от провала…
Никогда больше не повторять. Тем более, когда в городе Пес, охотящийся за Повелителем.
Он видел его ненароком. Ничего особенного, такой же неприметный человек, как и все вокруг. Можно попробовать поиграть с ним. Разбуженный случившимся, Повелитель неуспокоенно метался в его душе, алча новых впечатлений. Теперь, когда он попробовал на вкус новые ощущения, их хотелось повторить.
Может, поискать жертву среди равных? Или почти равных? Выйти на другого дракона? Поймать Птенца? Или, возможно, настало время убрать с дороги Ее?
Другие дороги, другие дни…
Темные косматые тучи обложили небо до самого горизонта. Воздух пах дождем и грозой, первой в этом
— Ох, не вовремя мы выбрались… — проворчал, наверное, в тысячный раз Мило, хмуро косясь вверх. — Вот накроет нас сейчас дождичком, что тогда?
— Вымокнем, — флегматично отозвался его спутник.
— Приспичило же этой лавочнице рожать! — ворчал Мило. — Чего они вас-то покликали? У них там повитуха хорошая, Анта, да и аптекарь под боком! А нам тащиться через весь лес…
— Ты же знаешь, аптекарь стар и глух, как пень, куда ему детей принимать, — все так же лениво ответил собеседник. — Да и Анта — женщина темная, а ты видел, как ребенок шел. Погубили бы его, если бы не мы… А так, славная горластая девочка…
— Снова таких же станет рожать.
— Ну и в добрый час… Жалобщик, ты, Мило, и ворчун. Вот если бы сам не видел, как ты ворковал над малышкой, ни за что бы не поверил, что врач из тебя выйдет отменный…
— Да уж, — польщенно хмыкнул Мило. — Вы просто так говорите, господин Марим, чтобы я замолчал… Всем известно, лучшего доктора, чем вы нигде больше не сыскать…
Мило показалось, что его последние слова отчего-то расстроили доктора Марима. И прежде ему не раз доводилось видеть, как мрачнеет доктор, когда кто-то начинает нахваливать его искусство. Мило не мог понять причину его огорчения. Люди искренне хвалили врача, и за дело, потому что Марку Марим и впрямь был отличным лекарем. Вот только сам он, когда выпивал лишнего, угрюмо бурчал сквозь зубы: «Тоже мне искусник! Ремесленник заурядный…» Это особенно сбивало с толку его ученика Мило — ну и что, что ремесленник? Что в этом зазорного? Главное — справно выполнять свою работу!..
— Мило, — позвал ученика Марим, — давай-ка, друг мой болтливый, свернем прямо здесь и пойдем через лес. Иначе точно вымокнем до нитки.
— Ну, вы выдумали! — возмутился Мило, возвращаясь к привычному для себя тону. — В лес, да в такую темень! Лошадям ноги переломаем!
— Ой, не лошади тебя беспокоят, хитрец, — доктор засмеялся. — Всем известно, как ты трусоват. Боишься ты лесовиков…
— Чепуху вы говорите, господин доктор, — обиженно ответил Мило. — Чего мне лесовиков-то боятся? Ничего я не боюсь.
— Тогда сворачивай. Ничего с лошадями не случится. Там впереди есть старая дорога. По ней и поедем. Она нас выведет почти к самому дому…
— Как скажете… — Мило нехотя стал поворачивать своего коня.
Всем хорош доктор Марим, но уж если что втемяшится ему в голову, то спорить бесполезно. Кроме того, Мило сам виноват. Нечего было брюзжать на дождь. Может быть, и обошлось бы… Мило даже самому себе не хотел признаваться, что до смерти боится ночного леса. Не то, чтобы он верил в лесовиков, но… На караван его родителей разбойники напали в похожем лесу. И с тон поры Мило не мог забыть, как он бродил в темноте, среди трупов родни, как бежал потом через черный, зловещий лес, пока не выскочил к селению на окраине леса. Там как раз был доктор Марим, навещавший больного, он и подобрал мальчика, привел его в свою семью, сделал своим учеником.