Кровь и Пламя
Шрифт:
— Их офис взорвали эти самые турки, — фыркнул Мольтке, — Думаю, им сейчас совсем не до тебя.
По спине Рудольфа пробежал холодок:
— Я знаю, что взорвали, но как так не до меня? — его голос дрогнул.
— Ну, вот так, им бы самим выжить? — голос Энцо был мрачен, — Слышал, у них большие проблемы с любителями прусской истории.
— С кем?
— Да есть тут у вас одни, — прикованный к стене француз лязгнул цепями, — Любят вскидывать руку к небу и с факелами гулять.
Рудольфу стало не по себе, он поспешно сел на грязный холодный пол.
— Никто за тобой не придёт, — произнёс Рихард, — Как и
— А придут? — голос юноши заметно подрагивал от волнения.
— Наверное, — ответил Готье, — Когда-нибудь. Если узнают, где мы.
— Мы, похоже, в Берлине…
— И как нам это знание поможет? — Ламбер снова чихнул, — Выбраться самим всё равно не получится.
Рудольф тяжело вздохнул, перевёрнулся на четвереньки и пополз в сторону, откуда говорил француз.
— Ты что делаешь? — спросил тот, слыша перемещение того.
— Может, вас можно освободить, — юноша наощупь добрался до прикованного и стал осматривать кандалы. Могучий француз был прикован за лодышки и запястья к стене, гвозди, которыми к камню крепились цепи, были крепки и совершенно не поддавались.
— Нельзя, — Энцо дождался, когда Рудольф закончит изучение его кандалов, — Здесь всё крепко, не выбить из стены.
Юноша на ощупь опёрся спиной о стену и осел вниз:
— Тогда только ждать.
— Постарайся лучше силы сохранить, — посоветовал ему Готье, — Никто не знает, сколько нам тут предстоит пробыть.
Рудольф ничего ему не ответил, лишь потёр лицо руками.
***
(19 августа)
Иван Лисицын сидел под дубом у госпитальной палатки и флегматично наблюдал за вспышками и отсветами в окнах левого крыла лечебницы. То и дело до слуха долетали звуки выстрелов. А вот и грохнул мощный взрыв, выбив окно на первом этаже. Ярко полыхнуло пламя, русский нахмурился — всё-таки его вояж в лечебницу спровоцировал не самые весёлые дела у тюрингийцев. Феликс Фукс явно был готов к подобному повороту событий, и судя по всему уже даже успел оттеснить фашистов вглубь здания, но всё это Лисицын только предполагал, глядя на вспышки выстрелов и боевых заклинаний в окнах здания. Вот сейчас то ли взрывом гранаты, а то ли Инсендио, вышибло окно в комнате на полпути до центрального холла — если бойцы Фукса смогли перейти в контратаку и на плечах аненербистов продвинуться вглубь дома, это отличный результат! Главное, чтобы они не вылезли под огонь пулемёта. И сейчас-то явно потери у них болезненные, а там в холле может случиться форменная катастрофа. Одно пока что радует, судя по всему, у защитников лечебницы потери ещё больше.
Это была уже вторая контратака нацистов за тот час, который прошёл с момента, как Иван приволок в их лагерь суслика-нациста. Им оказался Густав Павелич, подданный Австрии. Эта фамилия ничего не говорила русскому, зато Шваница привела просто в состояние кровожадного восторга. Настолько сильного, что он на пару с Эберлем буквально схватил несчастного Павелича и поволок его в палатку колдомедиков. Те попытались сопротивляться, но во-первых, раненых не так много было, и перевязывать их можно было и под открытым небом. А во-вторых, как мрачно пошутил про себя Лисицын, сотруднику Штази, даже и бывшему, невозможно противостоять, если он решил запытать задержанного вот прямо сейчас.
Из палатки
Первая контратака защитников была одновременно на позиции Фукса и Ланжа, но не смогла нанести какой-либо существенный урон милиции Тюрингии. Судя по выстрелам и вспышкам заклинаний бой продолжался от силы пару минут, после снова всё затихло.
— Иван? Я же верно запомнил? — из ночного сумрака к русскому шагнул высокий Якоб Бергман-Поль.
— Да, — тот обернулся и поспешно вскочил, утвердительно кивнув. Всё-таки с главой Берлина лучше говорить из менее вальяжной позы.
— Вы должно быть в курсе, а герр Шваниц там скоро? — он покосился на палатку, из которой по-прежнему не доносилось ни звука. Зато вот её стены подчас очень резко колыхались.
— Не имею ни малейшего представления, к сожалению, — пожал плечами русский, — Он там уже примерно час, допрашивает задержанного, — на этих словах одна из стен палатки беззвучно колыхнулась так, словно бы по ней ударили чем-то тяжёлым.
— Как я понимаю, удалось задержать кого-то высокопоставленного?
— Вам знакома фамилия Павелич?
— Возможно, но не могу сходу припомнить, — после этих слов ещё одно окно на первом этаже лечебницы взорвалось.
— Как бы такими темпами наши в лечебнице без нас не победили, — усмехнулся Лисицын, обернувшись на взрыв.
— Да уж, — нахмурился немец, — Мои бойцы готовы, но без отмашки Виктора мы не можем начинать.
— Ну, нам только ждать, когда они там закончат, — Иван посмотрел на палатку, которая замерла и так уже с полминуты не шевелилась, — Заходить к ним и прерывать допрос не имею ни малейшего желания.
— Я Вас понимаю, — кивнул Якоб и пошёл обратно к своим милиционерам.
Тем временем звуки из лечебницы стихли, Иван прислонился к стволу дуба и продолжил флегматично смотреть на темнеющее вдалеке здание.
Примерно через минуту слева раздались хлопки аппарации, русский пригляделся и увидел милиционеров, которые так транспортировали раненых, видимо, бой и впрямь завершился.
Из палатки вышел Мориц Эберль и, не обращая внимания на Лисицына, быстро прошёл к своим мракоборцам. За ним показался Виктор Шваниц, вытирая какой-то тряпкой руки. Он выглядел устало и задумчиво, что-то пробормотал себе под нос, а после окликнул русского:
— Через пять минут собираемся, нужно всё спланировать.
— Где?
Немец махнул рукой в сторону, где стояли и переговаривались члены “высокого собрания”, а после закинул тряпку внутрь палатки и отправился к ним.
Иван пожал плечами и пошёл следом — видимо, скоро всё расскажут, возможно даже всю правду.
Кристина стояла неподалёку от развёрнутого под открытым небом госпиталя и бесстрастно наблюдала за тем, как медики начали перевязывать новых раненых. Что, Шваниц наконец-то закончил с этим человеком, которого притащил тот русский из лечебницы? Она не осуждала методы работы местных с задержанными, по всей Европе они были одинаковыми, просто ей казалось, что Виктор как-то слишком долго возился с простым анимагом. Что тот может знать? Неужели русскому лису так сильно повезло, что он сумел захватить кого-то важного?