Кровь и свет Галагара
Шрифт:
Девятнадцатый урпран
Весть о бесславной гибели чернородного самозванца распространилась в войсках Цли и стремительно, словно радуга по небосводу с пришествием солнца, перекинулась на крианскую сторону.
Войска сошлись и перемешались, но не для кровавой битвы, а для взаимных поздравлений с установлением вечного мира. Обменивались оружием и гавардами, делились едой, саркаром и рабадой. Братские союзы и брачные сговоры положили в тот день начало многочисленным славным семействам, обреченным на процветание вопреки всему, что еще разделяло земли Галагара. Даже в похоронах
Весь день и всю ночь продолжалось ликование и только наутро арфанги начали разводить войска, и криане отправились восвояси далеким северным путем. Многие, впрочем, соединившись в небольшие отряды с теми цлиянами, кто этого пожелал, по воле своих государей пошли в Корлоган, а оттуда — в низовья Кора, где предстояло освоить новые земли, проложив дорогу в непролазной чащобе, и заложить город, коему суждено было стать живым знамением дружественного союза.
Шан Цвар в сопровождении поспешившей к нему свиты по приглашению Ур Фты прибыл в Айзур, где задержался на несколько дней и откуда рассылал с посланцами необходимые распоряжения.
Повернул в цлиянскую столицу и Дац Дар Среброволосый, которого добрые вести настигли уже в дороге. Не отказался погостить в Айзуре и вождь абаитов Ажайла со своим небольшим доблестным отрядом. Несмотря на их причудливую внешность, жителей Тудутры принимали радушно как честных агаров, чем они очень гордились, не переставая искренне удивляться всему, что видели в Галагаре.
Подоспевшие на подмогу своим воины Ивора и Глиона, а затем отряды из Междуморья, из Саина и Миглы, были несказанно удивлены и обрадованы. Ведь они ожидали жестокой битвы, а попали на светлый праздник всеобщего примирения.
Несколько дней продолжались пиршества, игры, дружеские соревнования и любовные забавы в Айзуре. Но пришла пора и для трудных дел и печальных расставаний.
На рассвете собрались в покоях царского дворца Ур Фта, Шан Цвар, Дац Дар Среброволосый, Ажайла, а вместе с ними все приближенные и советники, включая Трацара Чудесного, славного Нодаля, советника Од Лата и, конечно, невидимого Кин Лакка.
Прежде других предстал высокому совету айзурец Нирст Фо, славный отец безвестно пропавшего сына. Он сообщил о своем решении отправиться в Саркат через Сакларский перевал, а оттуда — на Черные Копи, чтобы отыскать хоть какой-нибудь след своего Фо Глы, и просил возможного содействия.
Посовещавшись с Ур Фтою, Шан Цвар огласил свое решение по этому делу. Он назначил Нирста Фо, неплохо владевшего крианским наречием, своим посланником, выдал ему давно приготовленную грамоту для передачи коменданту казарм на Черных Копях, жаловал обомлевшего старика длиннополым золоченым утаном с черными саркатскими алазарами на груди и спине, да к тому же своей дармовщиной — золотым овальным подвеском, по предъявлении коего Нирсту Фо на всем пути к Черным Копям и обратно полагались бесплатно приют, пропитание и всяческая подмога.
После того, как новоявленный посланник в сопровождении приданных ему витязей свиты удалился, Шан Цвар и сам распрощался со всеми, подтвердив свою верность взаимным обязательствам, связавшим его с Ур Фтою, Дац Даром и Ажайлой. Затем он покинул дворец и в легких санях с
Вслед за ним поднялся Дац Дар. Он торжественно молвил:
— То, что мне стало известно о подземом мире, исполненном благородного величия и животворной премудрости; то, что открылось в обстоятельствах последней зимы, приведших отважного цлиянского царевича к прозрению и победе — все это заставляет меня сложить к подножию айзурского престола свою власть над Миргалией, отказаться от царского своеволия во всяком деле и ждать советов и указаний.
— В управлении государством я все еще не успел себя проявить, — скромно ответил Ур Фта. — И кто знает? Быть может, мне самому придется искать твоих советов и указаний, благородный Дац Дар.
— Я с радостью и откровенно изложу тебе свое мнение по любому случаю, — сказал на это миргалец, — но от того, чтобы давать тебе указания, уволь, великий царь! Отныне ты не должен их принимать от кого бы то ни было из агаров. На твои плечи легло тяжкое бремя ответственности. Отказываться от принятия последних решений и раздачи приказов с требованием непререкаемого их исполнения — означало бы перекладывать эту ответственность на чужие плечи.
— Ты прав, — уверенно молвил Ур Фта. — Я принимаю твои мудрые слова как добрый совет. А теперь выслушай мою волю. Твой род — один из древнейших в Миргалии; твоя служба в крепости Эсба явила жителям Лаймирской чащобы пример самоотверженности и непоколебимой чистоты нрава; уважение к тебе всех миргальцев от мала до велика заслуженно и неизменно. А потому повелеваю: быть тебе основателем нового царского рода, решать отныне все миргальские дела, чинить справедливый и милосердный суд, следить за почитанием обычаев и содействовать вольному процветанию твоего края. Ступай и жди дальнейших указаний.
Дац Дар, выслушав до конца, опустился перед Ур Фтой на колени и склонил свои сверкающие седины в знак благодарности и повиновения. Но Ур Фта спешно помог ему подняться, обнял его сердечно и отпустил, осыпав щедрыми дарами.
Теперь пришел черед Ажайлы. С помощью Трацара он еще во время первой встречи на острове чудесным образом овладел цлиянским и крианским наречиями и теперь, прослышав о том, что добровольные поселенцы направляются к устью полноводного Кора, дабы расчистить его от дикого леса и заложить новый город, испрашивал дозволения участвовать в этом славном деле вместе со своим отрядом.
Не успел он до конца изложить свою просьбу, как Ур Фта уже принял решение и обратился к вождю абаитов с такими словами:
— Прими, доблестный вождь, мой перстень и полномочия наместника в низовьях Кора. Твое желание участвовать в возведении нового города не только разумно, но и законно: ведь это будет самый северный город-порт в Галагаре. Я верю, что очень скоро построенные на его верфях корабли с добрым товаром полетят по морю и в несколько нимехов станут достигать берегов Тудутры. Ты можешь вернуться к себе на родину, когда захочешь, передав полномочия тому, кого сочтешь достойным. Но имя твое останется на галагарской земле. Ибо я повелеваю: да будет новому городу имя — Ажайла, в память о наших совместных сражениях и в знак нерушимого братского союза между Тудутрой и Галагаром.