Кровь и туман
Шрифт:
– Спасибо, конечно, но не таким же способом…
– Вот видишь. Значит, ещё не всё между вами кончено, раз ты не представляешь, как можно сделать ей больно, – слышу скрип шагов в кухне, скорее заканчиваю с ботинками и вылетаю из квартиры, громко хлопнув дверью. – Она всё ещё тебе нравится.
– Нет, – уверенно отвечает Бен. – Просто я… просто я знаю, каково это, когда человек, ради которого просыпался по утрам, предпочёл тебе другого.
Мы изменились. Меня уничтожило, не оставив внутри и камня на камне, Бена, с его удивительной
Мы, те, кто когда-то даже общаться не планировали, внезапно стали называться друзьями, а новое настоящее показало – осколки наших душ превращаются в волшебные витражи, если собрать их воедино.
– Давай я перезвоню тебе, когда всё получится, – говорю я, спускаясь по ступенькам. – Ну, или не получится.
– Ты бы лучше наконец начала на занятия ходить, коротышка, – с упрёком замечает Бен. – Ещё пара прогулов – и не видать тебе оперативной команды как своих ушей. Хочешь оставить Филоновых одних?
В этом настоящем есть и кое-что хорошее. Например то, что я, Даня и Ваня – члены одной оперативной команды. Мы близки даже не будучи семьёй, и хотя отношения Дани ко мне как к сестре это не вернёт, мне достаточно и того, что они оба считают меня своей лучшей подругой.
– Я перезвоню, – повторяю я и сбрасываю вызов раньше, чем Бен снова захочет поспорить.
Оказываясь на улице, вжимаю голову в плечи, руки прячу в карманах. Раннее утро, но людей на тротуарах уже достаточно, чтобы нырнуть в поток и затеряться в нём.
Мы вернулись в начале октября, сейчас уже середина. Осень накрыла Дубров яркими красками. Этот город, несмотря на схожесть со Старым мостом, имеет свой особый шарм. Здесь, в Дуброве, намного больше двухэтажных, старых, каменных домов, которые всё ещё остаются жилыми. Здесь, в Дуброве, совсем мало офисных вычурных зданий, наляпанных в центре города, бизнес-центров и прочей бетонной мишуры.
Здесь, в Дуброве, кажется, кто-то даже может чувствовать себя свободным.
Но не я.
Не знаю, что скажу Лие, когда увижу её. И вообще скажу ли хоть слово.
Главное – убедиться, что она жива.
Потому что хотя нашего совместного прошлого нет на карте этой истории, в моих воспоминаниях оно навсегда останется лучшей частью жизни.
***
Чем дольше я слежу за каждой паркующейся перед высоким металлическим забором машиной, тем отчётливее понимаю: Бен ошибся – это не просто школа с лингвистическим уклоном, это явно учреждение элитное и непозволительно дорогое. А значит, в биографии Лии не произошло никаких кардинальных изменений – её родители всё так же баснословно богаты, а она всё так же невероятно умна.
Ещё через какое-то время понимаю, что не я одна здесь устроилась следаком. Люди узнают меня по форменной куртке, и их взгляды из мимолётных сразу превращаются в цепкие, пытливые, пытающиеся что-то у меня выведать.
В этом витке истории стражи стали государственной организацией аккурат после Кровавого
Возможно потому, что уже знали ответ на этот вопрос и понимали – в случае войны, победа будет далеко не на их стороне.
Внимание моё от очередного прохожего отвлекает подъезжающая чёрная легковушка. Водитель показывается из открывшейся двери, и я забываю, как дышать. Лия. Один в один как тот образ, который я храню в своём сердце с момента, как её собственное перестало биться.
Делаю первый шаг за Лией. Ноги – ватные. Голова – пустая. Я не чувствую ничего и одновременно чувствую всё сразу.
Нужно привлечь внимание Лии. Но как? Окликнуть? Подойти и коснуться её руки? Сделать вид, что иду в ту же сторону, и случайно толкнуть плечом?
Теряюсь в непринятых решениях. Иду, не отрывая взгляд от спины Лии… а уже спустя мгновение вижу её лицо и недовольно перекошенные губы.
– В чём дело? – грубо спрашивает Лия. Оглядывает меня с головы до ног, тут же меняется в лице. Продолжает уже спокойно: – У меня все документы и все разрешения есть, я каждый месяц отмечаюсь в штабе. Никаких проблем быть не должно. – Молчание. Взгляд скользит по моему лицу. Я вижу, как в её глазах рождается прозрение: – Романова! Славка! Слушай, не узнала, – она, смеясь, хлопает меня по плечу. – Богатой будешь!
Лия очень удивлена нашей встрече. Наверняка не ожидала ещё когда-либо увидеть меня после того, как я стала стражем, а она перевелась в другую школу.
– Привет, Лия, – говорю, улыбаясь.
Произносить имя подруги вслух, обращаясь при этом к ней лично, а не к воспоминаниям о ней, оказывается приятным занятием. Внутри теплом растекается чувство уюта.
Лия рядом. Я дома.
– Вот это встреча, – протягивает Лия. – Неожиданно. Ну, как твои дела? Не разочарована сменой школьной скамьи на пистолеты?
– Моё оружие – меч, – поправляю я.
Лия пожимает плечами. Ей всё равно. Она интересуется моей жизнью не больше, чем погодой на завтра, и это ранит.
Мы были друзьями, я представляю, как говорю ей то, чего вслух произнести же никогда не смогу, помнишь? Лучшими подругами, на самом-то деле. Ты спасла меня от одиночества, когда больше никто этого сделать не смог. Ты всегда была рядом. Ты была моей сестрой. Если бы мы обе верили в Бога, я бы благодарила его за то, что он свёл нас. Я люблю тебя. Боже, знала бы ты, как я на самом деле тебя люблю! И ты меня, должно быть, тоже, раз умерла по моей вине, но ни разу не являлась мне в кошмарных снах. Только в хороших… Но знаешь, от них просыпаться в слезах намного больнее.