Кровь Ив

Годвин Пэм

Это была глупая мечта, но я узнал, что с Иви все возможно.

Джесси и Мичио смотрели, как пламя поднимается к небу. Доун сосала свой пальчик, заснув у груди Мичио.

Я закрыл глаза и помолился, но в самый мучительный момент молитвы не принесли мне никакого утешения.

Когда огонь угас, и остатки погребального костра погрузились в реку, Мичио заговорил в ночное небо:

— Ты сказал нам, что она была лекарством от самой глубокой боли, — его голос звучал натужно. — Мы потеряли наше лекарство.

Я дотронулся до спящего ребенка у него на руках.

— Теперь

у нас есть она.

Джесси смотрел на реку.

— Когда умер муж Иви, она справилась с этим одна.

Мы были не одни.

Бок о бок мы готовились к вечной тьме, ждущей впереди.

Но она оставила нам яркий свет, чтобы помочь найти выход.

Она подарила нам рассвет — Доун.

Расстояние между гипотезой и выводом измеряется научными шагами.

Но как измерить любовь?

Шаги начинаются с прыжка веры.

И закончится все очень тяжелым падением.

— Доктор Мичио Нили

Глава 64

Мичио

Шесть лет спустя…

До Иви я строил свою жизнь вокруг стремления к научным знаниям, как ученик, посвятивший себя постановке вопросов и поиску возможностей. Когда вирус уничтожил девяносто процентов человеческой расы, мое внимание сузилось и сосредоточилось на одном важном ответе. На единственной возможности. На единственной оставшейся в живых женщине.

Она была не просто ответом на наше вымирание. Она была моим ответом. На все на свете.

Я добровольно отдал ей свое сердце, и она окружила его своим сердцем, сделав его больше, сильнее и достаточно могучим, чтобы разделить его с ее Лакота, ее священником и ее дочерью. С тремя людьми, которые любили меня так же сильно, как Иви.

Большую часть времени.

Прямо сейчас они смотрели на меня так, словно у меня вообще не было сердца.

— Папочка, будь паинькой, — Доун обвила руками седеющую шею Дарвина и одарила меня надутым взглядом, который напоминал меня самого, когда я был бессердечным мудаком.

Джесси лежал на залитой кровью плитке в гостиной нашего плавучего дома, выгибая спину в агонии и шипя сквозь клыки.

— Да что с тобой не так, бл*дь?

Этот крутой парень мог скулить, как маленькая девчонка. Хотя, наверное, мне следовало предупредить его, прежде чем выдергивать стрелу из его груди. Это была не смертельная рана. Пауки должны попасть ему в мозг, чтобы заставить меня волноваться.

Но я действительно волновался. Каждый раз, когда он и Рорк кидались в бой без меня, мои внутренности истекали кровью. Сегодня была моя очередь оставаться с Доун, и я ненавидел это. Мы должны были сражаться вместе и умереть вместе. Я едва пережил смерть Иви. У меня не было силы вынести их гибель.

Я отложил стрелу в сторону

и провел рукой по лицу. Джесси страдал от боли, и все, что я ему предложил, — это бесстрастный взгляд и жесткая хватка на шее, пока я вырывал металлическое древко.

Из нас четверых Иви всегда была мягче всех. Без ее снисхождения мы, как правило, справлялись со своими проблемами, толкаясь и рыча, как стая волков. Вся нежность, оставшаяся в нас, приберегалась для Доун.

Если бы Иви была здесь, она бы прижалась к Джесси всем телом, поцеловала его в губы и сказала, что любит его.

Я делал это только тогда, когда был твердым и голодным. А мои клыки погружались в его шею.

Может быть, его нужно обнять? Я раскрыл объятия и попытался подавить улыбку.

— Отъе*ись, док, — его раздражение еще больше усилилось. — Просто останови кровотечение. У меня еще куча дел.

Рорк сел рядом с ним — кровь капала из многочисленных укусов на его теле, а его лицо исказила гримаса боли.

— Доун, сделай одолжение своему па и захвати виски с камбуза.

Она вскочила с корточек рядом с Дарвином, в ее золотисто-зеленых глазах светилась решимость. Глаза Иви.

Я схватил ее крошечное запястье, останавливая ее.

— Его выпивка может подождать. Положи сюда свою руку, — накрыв ее пальцами дыру в груди Джесси, я крепко надавил. — Ты можешь так подержать?

— Конечно, могу, — она сжала челюсти и посмотрела на меня взглядом старой души, но в ее музыкальном голосе, в россыпи веснушек на носу и в том, как свободная рука теребила медную прядь волос, безошибочно угадывалась молодость.

В свои шесть лет она видела больше крови и смерти, чем я, тридцатилетний врач до вируса. Но она была бесстрашной, честолюбивой и упрямой. Совсем как ее мать. Ее мягкий смех, энтузиазм в учебе, уверенная манера держаться — так много всего в ней напоминало мне Иви. Это сходство дарило мне почву под ногами. Она была как бы продолжением души Иви, и мне нужна была эта связь.

Я подошел к тому месиву, в которое превратилась нога Джесси, и осторожно вытащил осколки артиллерийского снаряда из его кожи и мышц.

— Сколько пауков на этот раз?

Наша роскошная яхта с четырьмя спальнями стояла на озере Мид, на расстоянии одной поездки на катере по реке Колорадо до дамбы. Мы съехали с дамбы через два месяца после смерти Иви, построили самую большую лодку на озере площадью в сто миль и сделали ее своим домом. Мы потопили все остальные плавсредства и не давали нарушителям прорваться через высокие зазубренные утесы, окружавшие наши воды.

Когда нам требовалось подкрепление, наши люди с дамбы приходили через считанные секунды после воя нашей сирены. И наоборот, как сегодня утром.

Я убрал руку Доун с груди Джесси. Кровотечение прекратилось, дыра затянулась новой кожей.

— Несколько сотен пауков, — Джесси переплел свои пальцы с пальцами Доун на своей груди. — Они снова прорвались через баррикады дамбы.

Это объясняло множество ран и следов укусов.

Доун широко раскрыла глаза.

— С Эдди все в порядке?