Кровь королей
Шрифт:
— Мы же стражники, Одуванчик, — проговорила Арекса, — Нужно быть готовыми умереть в бою.
— Это помогает наслаждаться каждым мгновением жизни, — прозвучал мелодичный голосок Эрвуда, — Живёшь каждым днём, дышишь полной грудью, чувствуешь вкус пищи, ценишь красоту окружающего мира. Каждый день, как последний, и ты всецело им наслаждаешься.
— У Нимрода была какая-то склянка, Такада… — сорвалось с губ Нины, хотя на исполосанного метателя она даже не посмотрела, — Я слышала, стоя с капитаном, как Нимрод рассказывал Стромфу, что разводил
— Хорошо ли брать его добро? — усмехнулся тот да ещё с явным недоверием.
— Что ты! — хохотнул эльф, — Да этот алхимик был бы только рад, если б его прибамбасы кому-то реально пригодились.
— Всё равно, — упирался Такада, — Знаем мы эти его зелья. От одного пьянеешь, от другого засыпаешь, третье глотку жжёт, а обещанного эффекта никакого.
— Радуйся, что слабительного эффекта не получил, узкоглазый, — хохотнул эльф.
— Так одно дело пить, другое царапины мазать, — заметила Арекса.
— И что? Я где-то треть по телу нащупать и дотянуться смогу, — всё никак не хотел щур соглашаться и испытывать что-то из поделок Нимрода на себе.
— Кто-то поможет, — продолжал хихикать Кифлер.
— Чур не я! — сразу громогласно заявила Арекса.
— Да кто-нибудь из клириков, — логично заметил Эрвуд, — Попросишь кого-то из монахов и монахинь.
— А если не поможет? — не унимался Такада.
— Ну, вряд ли станет хуже, — заметила Арекса, — Спиртом итак раны промывают при необходимости, а там ещё и что-то добавлено-разбавлено. Нам бы всем раны чем-то смазать не помешало, — заодно проговорила она.
— Сегодня мажем раны, завтра все сдохнем, — усмехался Такада, — Пустая трата времени царапины латать.
— Не говори так, в бою нужен победный настрой, а не желание проститься с жизнью, — хмурилась Арекса.
— Ну, Стромф так и умер… Всё ему царапина да ерунда… Стрелы не вынимал, мази на раны не клал… — вздохнул одноглазый лучник.
— Если уж и помирать, то хотелось бы, конечно, мгновенно, — призадумался метатель, — А не так, как бедолага Нимрод. Видела его тело? Я его нёс, там весь живот исколот так, словно в нём золото спрятано было и кто-то достать пытался, — Такада аж вздрогнул, воображая себе как умирал несчастный алхимик.
— Может, обсудим что-то другое? — предлагала та, возмущаясь такими рассуждениями Такады.
— А когда нам ещё это обсуждать? — зоркнул он на неё с прищуром, ещё сильнее сузив свои из без того неширокие глаза, — Может, лучше как раз сейчас и поговорим? Мы потеряли несколько боевых товарищей, с которыми, как семья, жили вместе в одной казарме несколько последних лет. Общались, тренировались, ели, гуляли, всё делали вместе. А теперь их нет!
— Мне не страшно погибнуть в бою, — ответила ему Арекса, — За Олмар, за короля, за жителей Кхорна! Мы для этого и служим.
— Вот упёрлась и талдычишь одно и то же. Твоё мнение
— И неужели нет больше никаких мечтаний? Планов на будущее? — снова раздался голос Эрвуда из угла парной.
— Я не задумываюсь о таких вещах, — сказала она, — Всю жизнь в драках возилась, добралась до настоящей битвы. Всецело отдаю себя службе, а там, если уж повезёт выжить да состариться, там и видно будет.
— Верно-верно, — кивал Такада, — Планы на будущее после такой бойни, это уже такая себе затея…
— Стромф тоже жил в ожидании битвы, — проговорил эльф, — Мечтал поучаствовать в сражении, быть по-настоящему кому-то полезен.
— И был полезен, — встряла Нина, — Все должны узнать о его геройстве.
— И мы обязательно почтим его память, — обещал ей рядом сидевший Ильнар, — Всех их. Что-то придумаем. Остались же у нас рисунки Галы? Её плакаты, надписи, — спрашивал он у окружающих.
— Я… Я так рада, что она меня не послушала тогда, — вновь залилась Нина слезами, сначала улыбнувшись, а потом уткнувшись в ладони.
— Одуванчик? О чём ты? — Арекса встала со своего места и подошла ближе, присев на корточки перед плачущей девушкой.
— Она… Эта битва едой, что вы устроили, — подняла та влажный лазурный взор, — Она ведь её устроила. Она хотя бы вдоволь повеселилась… Я помню её озорной взгляд, я её тогда умоляла «Гала, не надо! Пожалуйста!», а она лишь широко улыбнулась и началась очередная её любимая забава… Я так рада, что не смогла её тогда остановить… Хотя бы повеселились перед смертью… — всхлипывала светловолосая девушка.
— Она зимой любила играть в снежки, — напомнила Арекса, — Выйти из казармы нельзя было, не получив плотный ком снега в лицо, протерев с глаз который натыкаешься на её самодовольную ухмылочку.
— Да-а, — протянул и захохотал Кифлер, вспоминая, как в казармах жилось в снежное время года.
— Вот-вот, — кивнул и Такада, — Наверное, потому и швыряние остатками еды любила.
— Своеобразная была дама, — отметил Эрвуд.
— Они хотя бы все повеселились перед тем, как осада началась, — всхлипнула и глубоко вздохнула Нина.
— По большому счёту, они погибли, чтобы мы жили, — заключил Ильнар, — Все мы, не только вот мы, как взвод, а вообще. И король, и другие воины, и те, кто стоял в запасе, и прислуга, и горожане.
— Да, кстати, — заметила Арекса, — повезло, что атаковали западную стену, а не центральные ворота и городских жителей.
— Да я думаю, опасно им было бы туда соваться, — предположил Такада, задумчиво проскрипев, — Реально вот крестьяне с вилами им бы тоже бой дали из каждого домика, а там, на западе, отгрохали себе лагерь на опушке Оленьего Леса. Никто их не трогает.