Кровь леса
Шрифт:
Я пел любимый русский рок, пытался читать любимый в детстве рэп, вспомнил бардов, с выражением рассказывал произведения классиков и сочинения своих друзей, безжалостно выворачивая из долговременной памяти то, что, казалось, было давно и прочно забыто.
Твари темноты поняли, что им нас не переорать, и, угнетенные моей экспрессией, отступили с позором.
Занималось утро. Я упал и уснул прежде, чем закрыл глаза. И был разбужен, как мне показалось, уже через пару секунд. Полжизни за
Но кофе не было, пришлось удовольствоваться чашей с водой Дэва. Я попросил передать и сам вздрогнул, услышав свой хриплый шепот – за импровизированный концерт сорвал голос.
В Лихолесье царил полумрак, обиталище сумасшедшего Дэва казалось декорацией к лесу Бабы-яги в советской сказке – корявые деревья, на них какая-то паутина, стелется туман.
– Стра-а-а-ашно, аж жуть, – сообщил я в пространство. Нан подогрела отвар где-то добытых листьев фарри. Обжигаясь, я выдул полную чашку горького бодрящего напитка и сделал попытку проснуться.
Со второй чашки получилось.
Жасмин сидела в стороне, сверля Лихолесье своим фирменным мрачным взглядом. Белейшая кожа, круги под глазами, красивое неподвижное лицо, неподвижный взгляд лихорадочно блестящих глаз…
– Еще одной такой ночи мы не выдержим, – мрачно предрек я.
Жасмин стремительно встала.
– Следующей ночью мы дадим бой, – сообщила она. – А сейчас нам всем надо отоспаться.
– А ты могла это сказать до того, как я выпил чаю? – осведомился я. – Значит, мой черед караулить.
Спорить никто не стал. Жасмин притворялась, что спит. Нан заснула быстро. Орла растянулась под деревом и дремала вполглаза. Через час она проснулась, и я с наслаждением упал рядом с Нан.
Снилось что-то непонятное, сумбурное, проснулся я неотдохнувшим. Жасмин подняла нас шипением и ругательствами, повезло – детишек заполучить в команду!..
Пошли быстро. Снова наткнулись на живую грязь, притворяющуюся тропой, вовремя узнали и обошли, Нан мстительно плеснула из чаши водой реки Дэва:
– Авось сдохнет…
Дважды видели непонятных тварей и благополучно обошли их стороной. Встречали хищную флору.
– Какой крупный, – заметила Жасмин, обходя стороной развесистый куст. При полном безветрии он шевелил ветвями. В ленивом движении было что-то угрожающее. Рос куст на какой-то смердящей куче. А, так значит, это и есть оплетай?
– Нет, это пророст. – Нан потерла бок, где, я знал, были два небольших звездообразных шрама. Мгновенно захотелось угостить пустившего корни биоробота огнешаром, Нан положила руку мне на плечо, как всегда, прочитала мысли и успела тормознуть.
В Лихолесье темнело очень быстро. Мне показалось, Жасмин рано скомандовала привал, но мы едва успели
Во тьме светились наши заклинания, свет отражался в глазах вэйри. Мои не меняющие цвет и не бликующие глаза кажутся им столь же странными, как и мне их светящиеся. Орла, когда впервые заметила, даже испугалась, я отговорился ранами – мол, огонь, который оставил мне шрамы на лице, заодно повредил глаза. Девушка потом излучала сочувствие, а Нан ревновала…
Я улыбнулся в темноту.
– Приходите. Мы готовы.
Однако бормотуны не торопились. Мы сели, распили пару фляжек фарри. Благодаря деревянной чашке необходимости искать воду у нас не было – бесконечный запас питьевой и немного волшебной воды реки Дэва всегда был под рукой.
Я подумал, что бормотуны почуяли нашу готовность драться и решили не связываться. Потому можно было немного покемарить…
И я стал потихоньку погружаться в сладкую пучину беспамятства.
В висок вгрызлось сверло. Я проснулся, огляделся.
Жасмин смаковала третью по счету чашку. Нан лежала, глядя в пустое небо. Орла стояла, опираясь на ствол дерева, зорко смотрела в темноту, воображая себя отважным стражем.
Я хотел позвать ее, но лишь зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть.
– Не спи! – хлопнул себя по щеке. В глазах прояснилось.
Чашка Жасмин была пуста, но волшебница все подносила ее к губам механическим жестом. Глаза Нан были неподвижны. Орла уже и не притворялась, что бодрствует.
А там, за синей линией защитного заклинания, сверкали чьи-то глаза и доносился глухой бубнеж.
– Ширак! – хрипло прошептал я, вложив всю свою волю.
Казалось, сам ночной воздух вспыхнул белым призрачным пламенем. Потревоженная темнота взвыла множеством нечеловеческих голосов. Откуда-то издалека раздался удивленный возглас и свист – выстрел из стрелкомета. Взметнулась живая лоза, жесткие листья вонзились во что-то с чавканьем.
– Серый! – закричала Нан. Что-то мохнатое, визжащее и царапающееся свалилось сверху мне в лицо, щеку и лоб ожгло болью. Я оторвал от себя шерстяной клубок, ударом биомеча рассек мохнатика на две неравные половинки.
Бой длился недолго. Шокированные световой вспышкой, бормотуны еле шевелились. Мы вырезали их всех в зоне доступа нашего оружия, сами обошлись несколькими царапинами. Твари ночи были плохо приспособлены для прямого столкновения, они брали своей одуряющей магией…
Что ж, на сегодня, надеюсь, все?
Жасмин выпрямилась со всхлипом. Завертелась на месте.
– Что?.. – растерянно поинтересовалась Нан.
– Йурас где-то рядом, – прошептала женщина. – И он не один… я слышу его…