Кровь моего монстра
Шрифт:
— Нет.
— Совершенно верно, нет. Так что откажись от привычки быть назойливой и решать проблемы, когда я не прошу тебя действовать.
— Что ж, мне жаль, что я пыталась помочь.
— Извинения отклонены.
— Тогда я беру свои слова обратно. Во-первых, это было неискренне с самого начала.
Я прищуриваюсь, глядя на ее непослушные глаза. Если бы это был кто-то другой, я бы уволил, либо застрелил его за наглость.
Но что-то
Я не хочу, чтобы она теряла его из виду. Напротив, я хочу, чтобы она была так близко, чтобы я мог обладать ею. Что ее существо сольется с моим.
Мои глаза встречаются с ее вызывающими.
— Ты настаиваешь на этом.
— Я просто не понимаю, почему я не могу помочь. Ты делал это для меня бесчисленное количество раз. Почему я не могу сделать то же самое?
Все то, что я сделал, она считает одолжением, и все это время она платила мне тем же.
Интересно.
— Карина вышла из этой игры. Если бы я хотел вовлечь ее в это дело, я бы это сделал, но я этого не сделал, потому что ее состояние не позволяет ей испытывать сильный стресс или давление.
— Я не давила на нее.
— Ты хочешь, чтобы я предположил, что ты вежливо попросила?
— Ну... почти. Но я ей не угрожала. На самом деле, это она угрожает мне телесными повреждениями каждый раз, когда видит меня.
— В следующий раз не вмешивайся или, по крайней мере, сообщи мне, когда это сделаешь.
— Я могу согласиться на второе, но я не могу гарантировать первое ... сэр.
Я не упускаю из виду, как она добавила последнее слово, подумав. У меня наверняка будет полно дел с этим делом.
— С сегодняшнего вечера и впредь ты будешь моим ночным охранником.
Она моргает, вероятно, из-за резкой смены темы.
Я собирался принять это решение с тех пор, как мы приехали в Нью-Йорк. Мысль о том, что она спит, зажатая между Максимом и Юрием, оставила у меня странный привкус во рту.
Вначале я подумывал о том, чтобы предоставить ей отдельную комнату, но это выглядело бы подозрительно. Не говоря уже о том, что у маленького засранца Максима нет никакого чувства личного пространства.
Так что лучший способ удержать ее от того, чтобы она делила постель с моими людьми, это назначить ее моим ночным охранником.
— Хорошо. Что мне делать? — спрашивает она.
— Оставайся у моей кровати, пока я сплю.
— О... эм, ты уверен, что не предпочитаешь кого-то другого... вроде Виктора?
Она снова бежит. Я вижу это по ее неуклюжему языку тела и сбивчивой речи.
— Это не просьба. Это приказ.
Она собирается сказать что-то еще, но останавливается, когда
— Ты знаешь, почему у карточного домика плохая репутация?
— Мы действительно говорим о карточном домике, когда твоей матери нужна помощь?
— Отвечай на вопрос, Саша. Ты знаешь почему?
Она вскидывает руки в воздух с таким напором, что у меня возникает искушение прижать ее к стене и отказаться от всех планов, которые у меня были на сегодня.
— Ну, на это требуется много усилий и концентрации, чтобы построить, но это может быть уничтожено в кратчайшие сроки.
— И да, и нет. Смотри — моя рука зависает над верхней картой. — Они сделаны из бумаги, хотя бумагу можно формировать, она все равно хрупкая.
Щелчком пальца я переворачиваю творение, на сборку которого потратил целый час.
— Слушай внимательно, Саша. Это место - карточный домик, и мне в нем не место. Я всегда буду тем, кто соберет это воедино или разрушит.
Она хмурит брови, кажется, не понимая смысла, но это нормально. Она поймёт это со временем.
Я обхожу стол, и она слегка отодвигается, сохраняя между нами безопасную дистанцию. Я поправляю очки большим и указательным пальцами, чтобы удержаться от того, чтобы не придушить ее к чертовой матери.
— Константин слышал о похищении моей матери?
— Я так думаю. Он только что говорил о неподходящем времени и тому подобном по дороге к своей машине.
— Хорошо.
— Как это хорошо?
Она идет в ногу со мной, когда я выхожу из офиса.
— Ты собираешься попросить его о помощи, чтобы спасти ее?
— Конечно, нет — я ухмыляюсь. — Герой не делится своим плащом, не так ли?
— Ты наверняка потеряешь время из-за этого. Ничего, если ты опоздаешь на собрание Братвы, которое проводится специально для тебя?
— Нет. Но все образуется.
Все, включая Сашу, пойдет по плану.
19
САША
Кирилл спрашивает меня, хочу ли я присутствовать при... операции по спасению его матери.
Он говорит об этом так спокойно, что я не могу не ужаснуться.
Моя реакция на его действия больше характеризует меня, чем его. Я это знаю. Я действительно, действительно хочу.
На самом деле, он был непримирим к самому себе в очень прямой манере. В армии он был строгим и неприступным, вероятно, из-за военного положения, но теперь он сбросил свою внешнюю оболочку и высвободил свое внутреннее «я».