Кровь на черных тюльпанах
Шрифт:
В газетах вскоре появились сообщения о том, что Джек Андерсон, который пять лет тому назад опубликовал секретный документ Пентагона об эскалации войны во Вьетнаме, «на основании законов и при поддержке суда получил несколько документов о работе ЦРУ против него». Утверждалось: в течение трех месяцев за ним и его помощниками вели тайное наблюдение, чтобы найти того, кто устроил «утечку» материалов Пентагона. Говорилось: операция слежки за журналистом проходила под кодовым названием «Проект Мадхен», за ним «ходило» 16 сотрудников ЦРУ.
Первой об этом поведала
Когда Чип вновь появился по делам у Блейка, тот наставил его на путь истинный:
— Совершенствуйтесь! В нашей работе и не такое бывает. Так что включайте вот эту машинку, — он постучал пальцем по своему виску, — на полную мощность. И мой вам совет — чаще уходите от стереотипов, от привычного и думайте о немыслимом!
К этой рекомендации Вирджил затем прибегал не раз. Особенно в те периоды, когда, казалось, его фантазия иссякает. Когда он слонялся без дела по кабинетам коллег, выслушивал их праздную болтовню и сам болтал о чем-то пустопорожнем. Но стоило кому-нибудь из сослуживцев намекнуть на творческое бесплодие, как Чип умолкал на несколько дней. Это были, пожалуй, самые неприятные моменты. Его мучили сомнения, растерянность, апатия. Тем не менее он старался «думать о немыслимом».
Как-то в Лондоне, проведя встречу с Робертом Моссом из «Экономиста», он вспоминал их разговор. Что-то существенное промелькнуло в беседе, но нить ускользала. Лишь через неделю, когда Чип уже снова был в Штатах и слушал по телевидению «братьев-разбойников», как называли журналистов Роуланда Эванса и Роберта Новака, он вдруг уловил потерянное было зерно: «Финляндия».
На составление докладной записки руководству Чипу потребовалось два дня. Его принял сам Роберт Инмэн, заместитель директора ЦРУ, грозный Инмэн, вездесущий Инмэн, который еще недавно руководил Агентством национальной безопасности. Принял лично, несмотря на выматывавшие его баталии с комиссиями сената и палаты представителей, готовившими новый законопроект по разведке.
— Я прочел ваш меморандум, — сказал Инмэн. — Несколько неожиданный ракурс. А вас не тревожит, что в Бонне — наши друзья и союзники?
— Я думаю, сэр, что в Мюнхене сидят люди, которые нам гораздо ближе, — ответил Чип.
— Вы вторгаетесь в сферу весьма деликатную. А если произойдет утечка информации или специалисты в Бонне просчитают ситуацию и поймут, откуда растут ноги?
— Применим четвертый способ защиты, сэр.
— Четвертый способ?
— Хорошо испытанное старое, сэр.
— Поделитесь.
— Это способ защиты известного адвоката Хейнса, который, если помните, вытащил с электрического стула миллионера Каллена Дэвиса. Он заключается в следующем. Вы подаете на меня в суд, утверждая, что вас покусала моя собака. Я защищаюсь так: во-первых, в тот вечер моя собака была на привязи; во-вторых, моя собака не кусается; в-третьих, я не верю, что вас вообще кто-то покусал; в-четвертых, у меня нет никакой собаки.
— Правдоподобное отрицание? Метод испытанный.
— К тому же, сэр, собака будет не наша.
— Кого планируете привлечь?
— Мосса из «Экономиста», Эванса и Новака, Андерсона.
— Команда — «все звезды». Оставьте мне меморандум. Я должен посоветоваться.
Эванс и Новак съездили в Мюнхен, где провели консультации в «мозговом тресте» оппозиционного ХСС, встречались с Францем Иозефом Штраусом. А в это же время из Лондона Мосс первым заговорил в прессе о наличии тайного плана Москвы и социал-демократического Бонна, рассчитанного на «финляндизацию» ФРГ путем вывода ее из НАТО взамен на неопределенные гарантии «Советов». В подготовке этих планов обвинили видных функционеров Социал-демократической партии Германии. Пробный шар покатился.
Шокированное боннское правительство запросило у Белого дома объяснений. Администрация США молчала.
Во всех последующих выступлениях Бонна, в ответах на запросы оппозиции в бундестаге, в заявлениях для прессы члены правительства не уставали заверять избирателей, что НАТО — основа союза, что ФРГ не мыслит себя без американского щита, что в коридорах власти и мыслей не было об уклонении от обязательств перед НАТО…
Чип ходил героем, как в добрые старые времена. А вскоре его пригласил к себе Инмэн.
— Нам нужны толковые люди под крышей Управления по международным связям. Думаю, место для вас подойдет. Согласие Чарльза Уика имеется. Что скажете?
Все, что требовалось, Чип сказал. Контора на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне давала Чипу простор для творческого маневра и немалую прибавку в доходе.
Уик оказался приятным начальником. Он, правда, демонстрировал дальтонизм, различая лишь белое и черное, но зато горел желанием возродить «старое, крепкое управление». Кадровая политика Уика изрядно лихорадила сотрудников, вызывала приглушенное недовольство на «Голосе Америки», куда он сунул Николайдеса, взбалмошного администратора-маккартиста. Иногда недовольство выплескивалось наружу: многие журналисты противились возрождению «агрессивного тона», но Уик давил авторитетом и дружбой с президентом.
В дела же Чипа он почти не вмешивался. Он знал, кто такой Чип и что ему нужно. А Вирджил тоже у него кое-чему научился. Пробивая свои идеи, он многозначительно бросал: «С Чарли все согласовано». Или: «Уик в курсе. Более того, просит посодействовать». И многие люди в УМС порой недоумевали, но помалкивали и добросовестно выполняли поручения разведки, исходившие от «личного друга директора Чарльза».
Чип ухватил главное у своего шефа — напористость. Свои идеи тот согласовывает по телефону с сотрудниками Белого дома. Если те не реагируют, Уик запросто идет к президенту, благо все рядом.