Кровь на колёсах
Шрифт:
«Что произошло? — Расих меня встревожил. — Что его заставило встречаться днем?»
Для начала я отправился в столовую, которая находилась на первом этаже. Взял суп и второе, устроился за дальним столиком и приступил к обеду. А уже пообедав, выехал на встречу с Расихом.
Мы подъехали вовремя. Когда водитель заглушил двигатель, я стал осматриваться и прислушиваться.
Но Расих появился, как всегда, неожиданно — совершенно с другой стороны, откуда я и не ожидал. Он подошел сзади настолько тихо, что я не услышал даже скрипа снега. Мы вместе сели в машину.
— Я ненадолго, — начал Расих с ходу. —
Уразбаев взглянул на свои часы:
— Извините меня. Больше говорить не могу. Меня ждут. Если что — позвоню. Пока!
Расих вышел из машины и скрылся в ближайших постройках.
«Это хорошо, — я сразу стал обдумывать услышанное. — Надо брать всех, и Иванькову, и Измайлова, пока не скрылись».
В отделе мы срочно собрались с начальниками групп, свободных от мероприятий. А уже через полчаса две сформированные группы выехали по указанным адресам, где скрывались разыскиваемые нами преступники.
Я снял трубку и попросил Старостина рассказать о результатах его работы.
Он пришел и молча положил мне на стол протокол допроса Ким.
— Ну, как она? Истерик не закатывала? — спросил я. — Она тертая женщина, и от нее можно ожидать всякого.
Мои слова вызвали у Старостина улыбку.
— Что улыбаешься? Ну, оговорился, не тертая, а опытная, а ты о чем подумал?
Я взял протокол допроса, отпустил Старостина и стал внимательно читать, делая пометки в своем блокноте.
Анна Семеновна Ким достаточно подробно рассказала следователю о том, как накануне дорожного происшествия к ней поздно вечером заявились муж и его старый товарищ Измайлов. Они попросили ее встретиться с оперативником, который приходил к ней с обыском, и передать ему, что машины, принадлежащие ее мужу и Измайлову, стоят в поселке Целинный, а сами они готовы прийти в милицию добровольно.
На следующий день Ким долго караулила оперативника, а увидев его, передала нужную информацию. О том, что они замышляют убийство, она не знала, так как речи об этом не было.
«Да, быстро она оправилась после нашего разговора, — подумал я. — Нужно было до конца самому с ней работать. А теперь мы имеем то, что имеем».
То, что рассказала следователю Анна Семеновна, было мне уже известно и не представляло никакой оперативной ценности. Я вновь связался со Старостиным:
— Где Ким? Приведи ее ко мне, пожалуйста.
Через минуту ввели Ким.
Она вошла, окутанная шлейфом дорогих духов, без
«И когда только успела привести себя в порядок?» — удивился я.
Словно угадав мои мысли, Ким перебросила одну ногу на другую.
— А вы молодец, Анна Семеновна, — ухмыльнулся я. — Три часа назад мне казалось, что вы были готовы абсолютно на все, чтобы выйти из милиции. А теперь я в этом начал сомневаться. Вы считаете, что то, что вы наговорили следователю, может устроить меня? Нет, Анна Семеновна, вы ошибаетесь. То, что вы сообщили, я знал еще вчера, до вашего задержания. И не нашел в этом допросе ни адреса, где скрывается ваш муж и его друзья, ни адреса, где стоит машина вашего мужа! А хотите, я вас обрадую? Одним из участников этого ДТП является известный вам приятель вашего мужа, некто Измайлов. Я не исключаю, что там мог быть и ваш муж. Сейчас мои коллеги уже уехали за Измайловым. Когда мы его сюда привезем, все станет на свои места. Он нам расскажет, знали вы о покушении или нет. Ему, в отличие от вас, скрывать нечего. Ему светит реальный срок, и это он понимает лучше вас.
Лицо Ким темнело на глазах. Опять выступили слезы, а холеные руки снова стали выбивать дробь на крокодиловой коже ее сумочки.
— То, что я знала, все рассказала вашему следователю, — нервно заговорила Ким. — Больше мне добавить нечего. Не врать же мне в угоду вам всем!
— Вот и ладненько, — потер руки я. — Думаю, вам необходимо время, чтобы осознать ситуацию, в которую вы попали. Поэтому принимаю решение о вашем задержании по статье 122 УК сроком на трое суток.
— Нет, только не в изолятор! — заплакала Ким. — Я больше не хочу сидеть.
По ее красивому лицу градом катились слезы. Она промокала их своим белым шелковым платочком.
Что бы как-то сдержаться от нахлынувшей на меня злости, я отвел от нее взгляд и стал нарочито равнодушно смотреть в окно.
В кабинет вошел Старостин.
— Отведите ее в камеру и оформите все необходимые документы, — велел я. — После все подпишу.
Все произошло так, как и должно было произойти в этот день.
Опергруппа без всякого шума задержала скрывающегося Измайлова. В момент задержания тот находился в квартире и, увидев входящих оперативников, молча протянул руки, на которые тут же надели наручники.
Он не спал последнюю ночь, переживая из-за случившегося ДТП. Ведь он и его товарищи долго продумывали акцию по устранению заместителя оперативно-следственной группы Абрамова, но Измайлову всегда казалось, что в самый последний момент они откажутся от затеянного, но этого не случилось. А самым страшным оказалось то, что в результате ДТП пострадали совершенно другие.
Абрамов остался цел, и теперь его сотрудники приехали за ним. Он догадывался, что в случае малейшего сопротивления его убьют на месте, и поэтому решил, что сопротивляться не будет. Жизнь одна, и жить ему еще хотелось.
Через час разбитая машина, на которой Измайлов совершил ДТП, также стояла на плацу городского отдела милиции.
Измайлова завели в мой кабинет. Он сидел на стуле, опустив свою бритую голову. Я внимательно рассматривал сидящего передо мной человека, который убил одного и покалечил троих моих сотрудников.
Измайлов внешне представлял типичного работягу, с большими руками, черными от въевшегося за десятки лет машинного масла. От его грязной водительской куртки пахло маслом и соляркой.