Кровь на колёсах
Шрифт:
— Интересно, Ильдар, что он в меня запустил? Попал прямо в грудь, — вспомнил я о перчатке и направился к ней.
Я взял ее и осторожно развернул. Граната Ф-1! Холодный пот потек по моей спине. Мне тут же представились куски моего тела, разбросанные взрывом по этой площади.
— Вот это да! — изумился Зарипов. — Ты точно в рубашке родился! Или ангел-хранитель нежно бережет!
Лишь потом мне скажут саперы, что если бы перчатка была не новая — именно поэтому она не дала сработать чеке гранаты, шансов выжить у меня
Вот тогда я впервые услышал о городе Аркалык, где проживал этот водитель.
Мы вернулись в МВД, и я, быстро сформировав опергруппу, направил сотрудников по адресу проживания друга водителя.
Оставшись в кабинете один, я сел за свой стол, взял ручку и, пододвинув к себе лист чистой бумаги, стал писать рапорт по этому захвату. Руки не слушались меня, ручка не слушалась моих рук и буквы залезали друг на друга, как в тетрадке крепкого двоечника. И как я ни пытался совладать с собой, написать рапорт так и не смог.
Дверь отворилась, и вошли Зимин с Балаганиным.
— Ну что, шеф? Выпьем за второе рождение? Такое событие бывает нечасто.
— При виде вас я тоже об этом подумал, — я обрадовался им как никогда. — Мне действительно здорово повезло, что граната не разорвалась. Сейчас бы пили за упокой моей грешной души. Вот все думаю, откуда у водителя оказался пистолет с гранатой? Может, эти два бойца дали? А главное — не испугался ведь, стрелял и гранату кинул! Жалко, что этот сержант его застрелил, хорошо было бы поговорить с ним по душам. Смелый парень, не каждый способен на такое.
Я достал стаканы, и мы прямо в кабинете залпом выпили.
— Представляете, не могу писать — руки дрожат. Ты помнишь, Стас, бомбу, которую мы с тобой рассматривали в мусорном ящике? Тогда ведь ничего у меня не дрожало, то ли не понимал, что делал, то ли не так испугался, как в этот раз. А может, уже забыл? А сегодня, представьте, дрожат, как у вора.
Мы поболтали немного, и ребята пошли к себе.
Я набрал номер своего домашнего телефона и услышал голос жены:
— Виктор, ты сегодня ночевать придешь? Мне тебя ждать? Ты со своей долбаной работой скоро совсем забудешь, как я выгляжу. Дочка просто изводит меня, когда придет домой папа, а я ей ничего сказать не могу — сама не знаю!
Мне так захотелось домой, к дочке, к жене. Но пришлось сказать правду:
— Не могу ничего обещать. Я сам очень скучаю. Очень-очень люблю вас!
— Ладно, хоть позвонил, теперь хоть знаю, что жив и здоров. А то молчишь сутками, даже не знаю, что и думать.
Я положил трубку и посмотрел на часы. Шел второй час ночи.
«А жена не спала, голос бодрый. Наверное, ждала меня», — грустно подумал я.
Через час вернулась оперативная группа, которая выезжала на обыск к другу водителя «КамАЗа».
— Ну, как успехи? — спросил я руководителя.
— Все нормально, Виктор Николаевич! Изъяли один автомат и
— Хорошо. Все материалы на стол, сами отдыхать, — скомандовал я.
И позвонил дежурному по КГБ спросить, на месте ли Зарипов.
— Зарипова уже нет, — ответил дежурный, — звоните завтра утром.
«Вот тебе на! Я на работе, а он давно дома, у жены под боком».
Звоню дежурному по МВД:
— Ты что, спишь? Почему не отвечаешь?
— Извините, Виктор Николаевич. Отлучился в туалет.
— Вот что, Володя, мне нужна машина, и надо сдать вам изъятый автомат с патронами.
— Проблем нет, машина у подъезда. Автомат занесите, сдадим в оружейную.
В третьем часу ночи я был дома. Стараясь не шуметь, в темноте разделся и лег в постель.
Мои воспоминания о той операции прервал звонок. Я снял трубку и услышал Лазарева.
— Абрамов, я срочно выезжаю в Москву. Ты официально остаешься за руководителя, — сообщил он непривычно глухим голосом.
— Василий Владимирович! Скажите, пожалуйста, чем вызван столь стремительный отъезд? Что произошло?
— Я, Абрамов, заболел немного, позвонил брату и договорился о возвращении. Так что ничего серьезного пока нет. Ты мужик грамотный и без меня здесь хорошо справишься.
— Вы что, больше не вернетесь в Аркалык? — изумился я. — А как же ваши генеральские погоны?
— Абрамов, только тебе, без передачи. Я знаю, ты не подведешь! Брат отзывает меня в Москву, чтобы я отсиделся там некоторое время, пока ты здесь не устранишь угрозу покушений. Пойми, не хочу погибать и калечится за какие-то «КамАЗы». Вот когда всех переловишь, я вернусь. Извини, пожалуйста, за мою откровенность.
— Спасибо, что просветили, — устало вздохнул я. — Все ясно. Только как же другие? Они-то остаются! Это ведь настоящее дезертирство.
— А ты не суди меня, молод еще. Я посмотрел бы, как бы ты поступил на моем месте, будь у тебя брат заместителем министра. Думаю, тоже слинял бы. Сам знаешь, я не специалист, и мое присутствие или отсутствие не скажется на результатах работы. И лишнего не психуй, какие твои годы! У тебя все впереди — и погоны, и награды. Ты упорный, таких, как ты, фортуна любит.
Он повесил трубку. Я был потрясен. «Вот дела! Нет, брат, что-то темнишь. Здесь не болезнь, а что-то другое. И ты боишься мне сказать. Ну ладно, время покажет».
Я быстро забыл об этом. Достал из сейфа папку с документами, стараясь сосредоточиться, стал готовить все необходимые документы к передаче арестованных преступников и техники приезжающим ночью сотрудникам из Челнов.
Пригласив в кабинет старших опергрупп, я попросил их подготовиться к приезду татарстанских коллег. Получив указания, они покинули меня.