Кровь неделимая

Шульга-Страшная Ольга

– Какую инфраструктуру? Какое там «интересно»? Кому интересно? Если вы так ничего и не поняли, то вы просто дура, Дуня!

«Дура» в сочетании с Дуней звучало ужасно, и я на миг отвлеклась и попыталась обидеться. Ничего не получилось. А Власов вдруг замолчал. Я стояла перед его письменным столом по стойке «смирно» и ждала приказа о расстреле. После его гнева я ничего уже не боялась. А он вдруг спросил:

– Страшно было?

– Да, на меня никто еще так не орал. Даже тогда….

– Я не о

том. Я про мост. Страшно тебе было?

Господи, от кого он узнал! Да, Власов не переставал меня удивлять. Что у него, глаза и уши в Зиньковке?

– Да, страшно было, я только что описаться не успела. Вам бы там повисеть рядом со мной, – нахально заявила я. А что мне было терять? С работой, по всему видно было, придется распрощаться, да и вообще….

Власов оглянулся на меня и вдруг расхохотался так же громко, как только что орал. И я не заметила, как следом за ним сначала облегченно пискнула, а потом тоже рассмеялась.

Конечно, теперь можно было со смехом представлять, как мы вдвоем висим над полыньей с ледяной водой и чуть не писаемся от страха, а несколько дней назад мне было совершенно не до смеха.

– Ладно, больше никакой инициативы. То, что вам необходимо будет знать, я вам и сам расскажу. Нечего тут мне в контрразведчика играть. Если есть вопросы – спрашивайте. Но лучше, если я буду рассказывать в том порядке, в каком сочту нужным. Идет?

– Да, – с облегчение ответила я, впрочем, что еще могла я сказать, – просто я, просто я чувствую….

– Что я не могу решиться что-то рассказать?

– Нет. Я поняла, что вы что-то упустили в самом начале. Что есть нечто, через что вы не можете перешагнуть. И это – самое главное.

– Не могу? Нет Дуня, я не хочу. История любого человека никогда не бывает историей только о нем, это же понятно. Поэтому я стараюсь обходить стороной жизни людей, которые не давали мне права говорить о них.

Мы долго молчали, как будто подбираясь к истине с двух сторон. И я, конечно, не выдержала, сказала первая:

– Тогда ваш рассказ теряет смысл. Истина не виляет, она идет прямым путем. Иначе ваш рассказ – сплошное лукавство.

– Ты видела надпись на кресте? – догадался Власов.

– Да.

Он нахмурился и долго молчал. Он, наверное, решал, стоит ли довериться мне, и еще, наверное, немного раскаивался в том, что затеял всю эту историю.

– Ладно, доведем дело до конца. Но я хочу, чтобы вы, Дуня, – он почему-то усадил меня на диван, а сам сел близко-близко и взял мою руку в свою, – я хочу, Дуня, чтобы вы знали – моя судьба, даже, не побоюсь сказать, мой внутренний мир, мое душевное равновесие полностью будут в ваших руках.

– Я понимаю, вы не привыкли доверять людям.

– Ну, привычки мои тут вовсе не причем. Осторожность, конечно, моя вторая натура. А насчет

доверия…. Я доверяю только Богу и двум-трем людям, проверенным в таких трудных ситуациях, какие вам и не снились, Дуня.

Я саркастически пожала так плечиками, а он вдруг разгорячился, как мальчишка:

– Да-да, Дуня, настоящих трудностей вы, слава Богу, не испытали. Да и я хотел бы их избежать. Но они случились, и они были со мной – мои друзья, Женька и…. Впрочем, я хотел совсем не об этом.

– Женька, это Евгений Кириллович?

Власов почему-то улыбнулся и вдруг пошутил, я надеюсь, что пошутил.

– Вот если бы вы вышли замуж за него, это было бы совершеннейшей гарантией…м-м-м, как бы это поточнее сказать.

Он опять, как в тот первый день, стал тщательно подбирать слова.

– Моего молчания? Или моей, попросту говоря, порядочности? Разве могут быть гарантии порядочности? Она или есть или ее нет. И совсем необязательно обременять своего лучшего друга женитьбой на такой беспокойной особе, как я.

– Вы простите меня, Дуня, насчет Женьки я ведь пошутил.

– А я – нет.

Усталость, навалившаяся на меня от этого бессмысленного, в общем-то, разговора, заставила меня откинуться на спинку кресла. Мы долго молчали, каждый, казалось, о своем, но когда заговорили, сказали одну и ту же фразу:

– Будем работать, – только я сказала эту фразу вопросительно, а Власов как будто отмел от себя последние сомнения, впрочем, он не преминул добавить:

– Может, это не так и плохо, что вы оказались столь любознательны. Но давайте сохраним интригу, вы будете узнавать все постепенно, а я буду рассказывать вам историю Егорки в том порядке, в каком наметил с самого начала.

– По рукам!

И мы шутя шлепнули друг друга по руке.

Признаюсь вам, это было первое прикосновение к Власову, и оно обожгло меня.

«Дунька, прекрати, ты ведь вовсе не о нем думаешь. Ты что, совсем очумела без мужского внимания?!», – мои мысли, наверное, отразились на моем лице, потому что Юрий Сергеевич удивленно посмотрел на меня:

– Что-то не так?

«Многое не так», хотелось бы мне ответить. Но вслух я, конечно, сказала:

– Все – так.

Глава 6

Больше всего на свете ему хотелось рассказать все Ирине. Однажды он решился на такой разговор и думал, что говорит он со своей женой, верным другом и матерью своего будущего ребенка.

– Я должен рассказать тебе о своей семье. Теперь, когда нас уже трое, ты должна знать все.

– Я знаю о твоей семье. Что нового ты можешь мне сказать, дорогой?

– Я не о родителях. Вернее, не только о них.

Он тогда страшно разволновался, и Ирина остановила его: