Кровь, охота и рок-н-ролл
Шрифт:
Пока Ада с извращённым экстазом прижимала к щеке холодную банку пива.
— Цыц! — шикнула Роз, сосредоточенно вслушиваясь в гудки и отбивая правой ногой неритмичную чечётку. Трубку взяли, Ада задержала дыхание. — Анаит, привет! Не спишь? Ты знаешь, что происходит?.. Да ладно? Прямо в Лагерь?! Вот ненормальные! А там кто-то был?.. Ооо!.. А горело?.. Дом вампира?! Того самого? Вау! Выжил?.. Думаешь, одни и те же? Конечно, да, отвлекали внимание! Кошмар какой-то! Слушай, у меня тоже плохие новости: Ада заболела. Ещё после Ярмарки, мы даже тогда пораньше ушли. Дашь выходной
Она отключилась и начала мерить шагами гостиную.
— Ад, всё правда серьёзно?
К общему изумлению Ада жестом показала, что нет. Просипела:
— Нет доказательств. Про мелодию скажете, дескать, кто-то подставил.
После пожара впечатления от взлома смазались, к Аде вернулось хладнокровие. Вздохнув, она простилась с голосовыми связками.
— Пока, Род, твой главный враг — ты сам. Прими успокоительное и веди себя, будто ничего не случилось. Напросись снова в патруль, не прячься. Реальных следов не осталось, никто не догадается.
Роз, наконец, остановилась.
— Ну, допустим. Ладно. А тебя чего к вампиру понесло?
Учитывая адино состояние и то, откуда её забрал Родерик, скрыть визит к Гвидиче бы не вышло. Пришлось рассказывать, привычно перекраивая события, убирая часть про боёвку и просьбу о спасении Нэнс.
— Род подобрал ключ, который выпал у одного из тех, кто пришёл в Лагерь за нами. Он бы нас связал с местом преступления. Куда выкинуть, я не придумала и решила отнести Давиде.
— Тааак… Какой-такой ключ?
Ада зашлась в новом приступе кашля. Род постарался ответить:
— Обычный ключ… Брелок странный, цветок с буквами.
— Символ Американского антивампирского движения, — выдавила Ада. Понимания в выражении Роз не прибавилось. — Сообщество Чистоты! Ох… Кха-кху… В прошлом году взорвали больницу в Техасе!
— Твою ж мать!
Взорвали они не целую больницу, а холл отделения генной терапии. Исполнителей нашли, но, видимо, у них остались поклонники.
— Так они совсем отбитые!
Разразилась перепалка на предмет «а я предупреждал» и «не ну про бомбы же и террористов». Ада тянула пиво через трубочку.
— А знаете, — вставила она в случайную паузу, — особняк Гвидиче взорвали другие люди. Или Лагерем и особняком занимались ну очень разные части банды.
Спайсы уставились на неё, ожидая пояснений.
— В Лагерь припёрлись какие-то дебилы, действовали абсолютно наобум. Кху-кху… А покушение продумано.
— Так им, наверное, в Лагере надо было только видимость создать, чтобы оттянуть полицию и охотников!
— Долгий промежуток. А ещё, мне показалось, что пожарные выехали с задержкой. Их будто попросили не торопиться. Больше похоже на договорённость со своими.
Дальше Ада страдальчески положила ладонь на горло: мол, мои полномочия всё! Роуз подсела к ней.
— Окей! Тогда ты восстанавливаешься, Род ходит с ромашкой во рту, а я держу нос по ветру и делаю тебе справку для «Цепного пса». Но если что, я одна…
— !!!
— Пфф! Я и так туда
На мобильнике Рода запищал будильник. На улице за серым дождём занимался рассвет.
— Ну зашибись! — прокомментировала рыжая. — А теперь ещё и на работу!
Спайсы засуетились, собираясь, и Ада уползла к себе, надеясь заснуть несмотря на першение и бурлящий в крови гормональный напалм.
Гормоны сходили с ума от частых переходов. Вторая лютовала, грозясь устроить бунт. Она едва не прикончила Нэнси, обнаружив ту с балкой, торчащей из живота. Положа руку на сердце, Аделина с ней почти согласилась: такое гуманнее добивать. Огонь облизал вампирше верхнюю половину тела, испепелил волосы, изувечил лицо. Грудь и руки — запёкшееся месиво. Судя по всему, она успела прожить стадию Клеща, в которой протянула себя по балке, но так и не довела до конца задуманное.
«Когда-нибудь твоя вера в лучшее не сработает, и мы обе закончимся», — буркнуло альтер-эго.
«Когда-нибудь, прелестное созданье, ты станешь для меня воспоминаньем», — парировала Ада.
Когда Гвидиче стоял на коленях, умоляя спасти расщеплённую, Ада поняла простую вещь: в те секунды он был настоящим. Жалким, брошенным, отчаявшимся, недолюбленным. И настоящим. Гвидиче-племянник-графа жил под бесконечным гримом в бесконечном фильме с прописанными репликами, где чужие глаза служили камерами для стримов. Но в эту ночь шелуха слетела, и он корячился перед ней ничтожный и брошенный, тянущийся к состраданию. И Ада дрогнула.
Даже если потом Давиде заявит, будто его слова ничего не стоили, и не собирался он предавать клан во имя обещаний девице-байханту, его уязвимость на видео вспыхнула ярче коктейля Молотова. И для других она будет не менее очевидной.
***
Холл двадцать шестого этажа комплекса «Империал» окутывал Дава любимым голубым цветом. Цветом дневного итальянского неба, при взгляде на которое на губах появлялся привкус солёной воды. Диван-кушетка для посетителей убаюкивал, внушая желание лечь. Но вампиру надоело и лежать, и сидеть, цепляясь взглядом за висящую напротив картину: цветок в горшке, выведенный одной линией. Чёрное на белом, минимализм, ничего лишнего. Девушка на ресепшене несколько раз предлагала проводить Давиде в номер и бросала в его сторону сочувствующие взгляды.
Час назад доставили новый смартфон и ноутбук, подкинув Даву повод убить время в попытках настроить технику и вспомнить пароли. Обычно этим занималась Нэнс, и Дав впервые столкнулся с проблемами цифрового «воскрешения», столь неожиданными в продвинутый технологичный век. В соцсети он умышленно не стал заходить: не хотел, чтобы беспокоили.
Принадлежа двум смертным, «Империал» предлагал уникальное — всё что угодно для вампиров в обход клановых семей. Только смертные себе такое и могли позволить, одному из кланов никогда бы не дали настолько нагло поставить себя над прочими. Укрытие, лечение, развлечения, конфиденциальные встречи. Ограничение одно: закон. Табу на нелегальные сделки, членовредительство или запрещённые товары на территории.