Кровь, охота и рок-н-ролл
Шрифт:
Помимо информации о жертвах теперь тут был блок, посвящённый сыворотке и наркотикам.
— Что это? — Ада ткнула в шифры рядом с именем «Джеффри».
— Не знаю, — ответила вампирша ровно. — Я обезглавила его в общежитии. Он хранил оружие против вампиров, и на его номер приходили странные смс. Давиде считает, это тупик, но он просил собрать все данные.
— А это? — ещё столбик цифр и неразборчивые сокращения в правом верхнем углу доски.
— Статистика преступлений в разные месяцы.
Ада пробежала список глазами.
— Как будто есть всплески
— Думаю, они выбрасывали на рынок наркотики для приманивания жертв, и это приводило к дополнительным правонарушениям.
— «Они» — Линчеватели?
— Наверное.
У Ады в голове шевельнулось воспоминание, как будто важное, но она не сумела его ухватить.
— А на мой счёт есть указания?
Нэнси молчала. Она открыла ноутбук, и её словно высекло из реальности. Ада решила, так даже лучше: нет указаний — нет проблем.
Она вернулась к своим сообщениям в телефоне, из которых интересными были два. Во-первых, в соцсетях до неё добрался Мэдс. Спайсов она внесла в чёрный список, а вот про вампира не подумала.
«Привет! Ребят нашёл, оттащил домой. Они передают извинения». Ада поставила нейтральный «палец вверх».
Во-вторых, Лин вызывал на встречу. Он был в городе.
***
У Давиде устал язык и болела голова. Он и забыл, каково это: здоровье вампира нивелировало мелочи вроде спазма сосудов и перенапряжения мышц. Но ночью он израсходовал резерв в ноль, а после, почти не переставая, разговаривал. Он получил поддержку двух американских кланов, оттеснённых в штаты у границы. Заинтересовал французов — во многом благодаря дружбе с Инес, близкой к их главе. Закинул удочки ещё нескольким товарищам, имеющим вес в сообществе. И, естественно, он вёл переговоры с людьми. Полиция, политики, военные, юристы, спецслужбы. Журналисты. Особенно журналисты. Никто из них пока не представлял, во что выльется вчерашний переполох, и система походила на носящуюся по двору курицу с отрубленной головой.
К Кэтрин он не совался. Один из бриттов, с кем Дав успел завести приятельские отношения, предупредил, что Королева в ярости.
Дядя набрал его в конце дня, выдержав паузу, чтобы помучить. Заодно наверняка навёл справки об активности племянника.
— Ты доигрался, ничтожество, — начал он. — Я знаю, как ты это провернул, но ты не получишь то, чего хочешь! Все отвернутся от тебя! Я костьми лягу, но ты расплатишься за предательство!
— Предательство? — повторил Давиде. — Но ведь ты сам приказал убить меня… когда? Две, три недели назад? За что? Ведь не из-за Лоренцо. Я был верен тебе. Я любил тебя.
Невидимый Алонсо фыркнул.
— Тебя всегда было то слишком много, то слишком мало.
— Это не повод. Так или иначе, я не собирался и не собираюсь развязывать войну. Семья всегда семья.
— Тебе нечем её развязывать! И некем!
— Может быть… Я ведь такой предсказуемый.
Алонсо бросил трубку. Телефон тут же опять завибрировал. Сбросив, Дав спустился на кухню и бросил аппарат Оскару.
— Подменяй.
Охотница
— Итак, дедушка из Второго поколения.
Ада вздохнула.
— Ты бы хоть притворился тупым, чтоб я не пугалась.
Он ухмыльнулся.
— Вот поэтому ты мне понравилась. Ты со мной честна. И не юлишь, когда в этом нет смысла. Что ты умеешь, Ада?
Она держалась с ним иначе, не так, как в прошлые встречи. Пропала подспудная готовность атаковать и выверенность каждого звука. Не желая стоять перед ним, как солдат перед генералом, девчонка опустилась в кресло напротив.
— Кроме вывода «Далилы» ничего специфического. Переход в боёвку и обратно быстрый, период мобилизации около двадцати минут. Вхожу до трёх раз подряд, но без гарантий.
На её белых кистях вздувались синеватые вены. Давиде залип на них, представив вкус байхантской крови: жгучий, расслабляющий, сладкий. На ум почему-то приходил коктейль виски с колой. Ада была ходячим коктейлем, очень нужным ему сейчас, когда он по всем фронтам надсаживался.
Давиде вонзил когти в основания ладоней. «Не смей! Забудь немедленно, иначе опять потеряешь её доверие!»
— Окей. Значит, побочные эффекты вроде тонуса и потенциальных срывов тебе тоже свойственны?
— Да.
— Хм. Тогда ситуация следующая: ты можешь переехать и сменить имя, но мы оба понимаем, что конкистадоры тебя найдут. Тебе нужны лекарства и подстраховка от кого-то со шприцом «Далилы». Ты их лишишься вместе со старой личностью. А сообщишь о себе официальным кураторам — испанцы перекупят информацию. — при упоминании «кураторов» Ада заёрзала. — За тобой ведь кто-то приглядывает? Они защитят тебя?
Белые пальцы с усилием обняли подлокотники кресла.
— Типа приглядывают. Но они не помогли, когда я просила.
Он улыбнулся ей ободряюще.
— Тогда поздравляю: мы оба глубочайшим образом застряли там, куда ты меня посылала. Конкистадорам известно о нашем сотрудничестве, а я теперь среди своих кто-то вроде преступника в федеральном розыске. Поэтому обращаться к другим кланам для тебя рискованно. Предлагаю выпутываться совместно!
Ада с очень серьёзным лицом кивнула.
— Ты хочешь, чтобы тебя крышевали человеческие власти. Тебе выгодно показать дружбу с охотником.
Дав не стал отрицать:
— И это тоже. Но вообще-то я нацелен на молодых вампов, а не на людей. Борьба за территории обескровила кланы, и мы наинициировали кучу народа на «мясо». О них мало заботились, и их мнением не интересовались, а таких много. Я изъявил желание быть их голосом, и если меня сейчас убьют, бунт повторится. Но только сейчас. Такие эффекты длятся недолго. Стоит кому-то завтра, например, выйти на Линчевателей — и про меня забудут. Мои враги сделают всё, чтобы вытеснить меня из повестки, а их возможности гораздо больше моих. Поэтому мы с тобой должны поймать Линчевателей — громко и с помпой! Тогда у меня появится возможность за тебя вступиться... Почему ты улыбаешься?