Кровь Пяти Драконов
Шрифт:
Он торжествующе усмехнулся, занося руку. Черно-багровый огонь Эссенции вспыхнул вокруг нее, окутывая перчатку шелестящим пламенем; глаза Вестника сверкнули, и ладонь его устремилась вниз, к голове противника.
Кехав наконец перестала сдерживать улыбку, пробивавшуюся на лицо с момента «испуга» Сетода; ужас на лице сменился иронией.
Покрытый нефритом кулак остиария врезался в голень абиссала, и тут же обрушился вниз, круша подъем стопы.
Рыцарь смерти пошатнулся, поврежденная нога подвернулась – смертоносный удар прошел мимо, врезавшись в скалу. Сетод же мгновенным быстрым – неожиданно быстрым –
Долей секунды позже одна рука Охотника сжала ребра противника, вторая – захватила горло. Анима Сетода вспыхнула новыми образами; могучая гора, увенчанная снежной шапкой, вознеслась над его головой, призрачные камни загрохотали лавиной.
Абиссал захрипел, пытаясь вырваться – но было поздно, дракорожденный словно врос в землю, сдавливая чужое тело в своих руках, и с каждым мгновением его сила возрастала, подтачивая чужую стойкость. Камни анимы, казалось, сдавили его руки, не давая рыцарю смерти разорвать контакт.
Сильная сторона Нефритовой Горы – чудовищно опасные захваты.
– Вода течет, – прорычал Сетод, сжимая врага мертвой хваткой. – Земля крушит.
Ответом ему был хрип; несколько цепей бешено хлестнули по воздуху, но не смогли отогнуться назад, и лишь чиркнули по лицу Земного. Другие же цепи Сетод своим движением зажал между телом Вестника и своим, и они сейчас бессильно скреблись о нефрит.
На бледной коже абиссала вздулись жилы; он отчаянно пытался вырваться, но не мог. Ловкость и скорость не помогали уже угодившему в руки дракорожденного, а силы, чтобы вырваться, у него не хватало; даже наполнив мышцы Эссенцией, он оказался слабее напитавшего себя Землей дракорожденного.
Единственный оставшийся призрак, опомнившись, ринулся вперед, занося мерцающий меч – и в лицо его ударила молния, смешанная со льдом и ветром. Воин замешкался на мгновение, попятился; этого Кехав хватило, чтобы всадить в него новый стихийный снаряд, распластавший солдата Нижнего Мира на земле и приковавший к ней. Мгновенное, быстрое движение – прыжок и удар; клинок чародейки покончил с призраком. Лорд фейри кивнул с одобрительной усмешкой.
А Сетод продолжал сжимать Вестника, не давая ему вырваться. Покрытые нефритом пальцы вонзились в белую кожу, прорвали ее, вцепившись в ребра; стихийная мощь анимы Охотника крушила плоть и кости, другая рука – сдавливала горло неразрываемой хваткой. Камни и песок ауры Сетода засыпали пылающий костер над головой рыцаря смерти, прибивая пламя; кровь текла по лицу остиария, сочилась из-под доспеха, но он, казалось, не обращал на нее внимания, и бледная плоть врага рвалась под чудовищным давлением.
Абиссал бешено рванулся – и раздался короткий, резкий хруст.
Наступила тишина, и нарушило ее только падение тела, которое выпустил Сетод. Вестник распростерся у его ног со сломанной шеей. Кровавые цепи в агонии проскребли по земле остриями, и замерли. Мгновением спустя они растеклись, потеряв форму и разбегаясь от тела багровыми ручьями среди угасающих теней анимы.
– Нет… – прошептал Сарлеф. – Нет… господин…
Остиарий сделал несколько неверных шагов. Наклонился, с трудом подавив стон, взялся за рукоять Стовесного; на нее упало несколько капель крови из порезов на лице.
– Лорд Арлесс! – вскричал некромант, поворачиваясь к фейри, с
– У меня был договор с Вестником, – небрежно отозвался тот, – перед твоей хозяйкой у меня нет никаких обязательств.
– Но хотя бы отомстите за союзника!
– Он выполнил свою задачу, – задумчиво проронил Арлесс. – Привел меня к хорошему противнику… неплохо справился.
– Убейте его! – голос некроманта сорвался на крик. – Убе…
Лидер фейри молниеносно взмахнул рукой; человек подавился собственным воплем, когда ледяная сталь перчатки сомкнулась на его шее. Вновь резкое стремительное движение – и в воздух взметнулся фонтан крови, особенно яркой на фоне снега. Обезглавленное тело сползло с седла, распластавшись на земле.
Воин Хаоса придирчиво оглядел оторванную голову в своей руке. Сравнил ее с черепами у седла, пожал плечами и отшвырнул трофей прочь; потом тронул поводья, подавшись вперед и остановившись перед Сетодом.
– Я Арлесс Ледяной Опал, герцог Янтарного Двора, – произнес он. – Меч – высшая моя Грация, и путь мой – путь катафракта. Знаешь ли ты, что это значит?
– Да, – кивнул дракорожденный, опираясь на молот. – Ты воин, который вечно ищет битвы.
– Грубовато, но в целом верно, – поморщился Арлесс. – Мне понравилось, как ты бьешься, остиарий Сетод. Я хочу сразиться с тобой и убить тебя.
Кехав напряглась, переплетая пальцы в жесте заклинателя. Сетод медленно, глубоко вздохнул и поднял взгляд на покрытое инеевым узором лицо.
– Разумеется. Прямо сейчас?
Повисла тишина – замерли оба дракорожденных, застыли в седлах и на земле дети Вильда. Даже звери остались недвижимы, и молчание нарушилось лишь легким звоном, когда Арлесс задумчиво постучал пальцами по рукояти меча.
– Нет, – наконец решил он. – Победа над уставшим, раненым и растратившим много сил противником не принесет пользы легендам обо мне. К тому же твоя история, остиарий, заслуживает грандиозного финала, гибели в сиянии стихий и Хаоса, столкновения клинков и напряжения всех сил. Сейчас тебе погибать…
Он неопределенно взмахнул рукой.
– Неправильно.
Дракорожденный молча наклонил голову. В кои-то веки странности мышления фейри помогли ему.
– Но потом… – мечтательно протянул Арлесс. Он наклонился вперед и постучал кончиками пальцев по одному из свисавших с седла черепов. – Видишь его? Он принадлежал твоему собрату, Воздушному мечнику, с которым мы схватились у границ Хальты. То был славный бой, о котором говорят до сих пор… но я заменю эту голову твоей, после того как отсеку ее и выварю в водах Хаоса. Так будет при нашей следующей встрече, остиарий Катак Сетод.
– Я буду ждать ее, герцог Арлесс, – негромко и уверенно произнес Сетод. – А когда она придет – я навсегда вобью тебя в землю Творения.
Смех фейри раскатился над скалами, зазвенев чистым льдом.
– Это тоже будет достойно! – отсмеявшись, заявил Арлесс. – Гибель от руки великого бойца и могучего Охотника – достойный финал истории любого катафракта, не правда ли?
Он развернул коня и вскинул руку на прощание; лучи солнца засияли на перчатке.
– Я запомню тебя, остиарий! – крикнул Ледяной Опал, прежде чем послать скакуна вперед, увлекая за собой всю свою свиту.