Кровь Пяти Драконов

Зеленков Василий Вадимович

Вершины наслаждения они достигли почти одновременно – и после нового вскрика в комнате на краткое время наступила тишина. Ория соскользнула с Келара, прижавшись к нему справа, Оэна обняла его слева; дракорожденный лениво провел руками по гладким спинам девушек.

– Давно этого не хватало, – пробормотала Ория, вытягиваясь на кровати.

– Мне тоже. Кстати, перестаньте опираться на труды Амодару, – сонно добавил Келар, не открывая глаз.

– Что? – приподнялась Оэна.

– Там указаны составы для смертных, и «сладкая ночь» – не исключение. Для Возвышенного концентрация куда выше нужна.

Сестры

переглянулись.

– Вы распознали? – выдохнула Ория, тоже приподнимаясь.

Вот теперь Келар открыл глаза и взглянул с упреком.

– Ломаный обол мне цена как выпускнику Гептаграммы, если бы не распознал.

– Но…

Келар засмеялся и снова привлек обеих девушек к себе.

– Но я действительно уже отчаялся найти чародейское решение проблемы – так что был совсем не прочь отвлечься алхимией.

Он скользнул взглядом по обнаженным телам сестер и добавил:

– Природной.

Круг костров

Пять костров пылали вокруг него, сплетая жар, невыносимый для любого смертного и даже для Возвышенного иного Аспекта. Но на медной коже человека в кругу пламени не выступило ни капли пота – его тело сушил все тот же жар, окружавший его и проистекавший из души. Он знал, что за пределами круга есть вода – и также знал, что не позволит себе потакать желаниям, отступить от силы Хесиеша, что медленно росла в его душе и теле.

Уже несколько месяцев он находился наедине с огнем. Когда не сидел в центре пылающего круга – то смотрел в каждый из костров, призывал пожар собственной анимы и сравнивал их, пламя обыденного мира и полыхающий в его сердце огонь Стихийного Дракона.

Рядом не было никого. Только он – и огонь, которому нельзя гаснуть. Он выработал особый режим сна: рядом с пламенем, регулярно просыпаясь и подкармливая огонь. Другого человека такой режим бы истощил, но он всегда считал себя сильным и был прав.

Он никогда не притворялся пророком или астрологом, но чувствовал – сегодня нечто случится. Жар ощущался все более и более остро и ярко; он ласкал кожу и старался вырваться из сердца. Жар был почти невыносим – но человек оставался в круге. Впервые с начала многомесячной медитации на его лице появилась улыбка – незаметная, легкая, но истинная и уверенная.

И костры взорвались.

Они словно ответили на улыбку – каждый из них взметнул в темное небо колонну огня, заставив ночной холод в страхе отшатнуться.

Сам мрак отступил, когда высокий человек выпрямился среди пылающих костров; огонь служил ему плащом. Над его головой триумфально зашипел исполинский варан, сплетенный из нитей яркого пламени.

И Марик Скейд, дракорожденный Огня, выступил из круга своей стихии, став сильнее, чем был раньше.

Врата удачи

Меня зовут Марик Скейд, и я неимоверно крут.

Ну, вообще, все Избранные Драконов круты по определению, но по Огненным – моему Аспекту – лучше всего видно. Прибавьте к этому опыт легионов, рост на голову выше большинства, силу мускулов и Эссенции ему под стать да великий дайклейв при себе, и поймете, почему я так о себе говорю и почему меня без вопросов нанимают.

Нет, многие скажут, что дракорожденному зазорно быть наемником, особенно тому, кто изведал жизнь в Царстве. Мне

и говорили. Но знаете что? Нефритовый жезл я на эти советы положил; всю жизнь выбирал то, что нравится, будь то согласие идти в легионы или решение уйти к демонам с Острова.

Еще учтите, что наемнику-Возвышенному всегда хорошо платят, а морочить себе мозги политикой и возней у власти ему не надо. Есть те, кто этим наслаждается – но я-то, Драконы свидетели, боец и всегда им был. Своя у меня дорога, и свое умение жизни радоваться. А то, что иногда на меня нападает желание потрепаться о вечном – так спросите любого монаха, он вам скажет, что это у меня от просветления и близости к Дракону Огня. Спорить не буду.

Но шанс подумать да потрепаться мне выпадает не так часто; обычно вот как сейчас, на постоялом дворе, пока караван отдыхает. В дороге нельзя. Там надо приглядывать за окрестностями – нет ли разбойников, бродячей нежити или еще чего похуже. Особенно когда ты – главная защита… нет, ну вот Мурату надо отдать должное – он ко мне прислушался и не уперся в обычную для торговцев идею «коль Возвышенный рядом – все в порядке, на других можно сэкономить». Нанял толковую компанию смертных, мы с ними отлично сработались.

– Скейд!

А, вот и их командир, Рокло-Волк; хороший парень, в седле держится как маруканец, рубится как лукшиец, и в тактике соображает, будто Дом Колоколов закончил. До меня ему далековато – ну так и я на свете, считай, вдвое больше уже прожил, и еще дважды по столько проживу точно.

– Чего? – спросил я, приоткрывая один глаз. Жарковато тут. Сияющий Огонь на дворе, самый пик лета, а в Сотне Королевств и так-то холода не везде ходят.

– Не нравятся мне… – негромко произнес Рокло, и я кивнул.

– Та компания у стены, что ли?

– Они, – наемник взглянул на меня с легким удивлением. Хе. То, что я способен большинство встречных завязать узлом, не напрягаясь, еще не значит, что я за всем не слежу, даже когда отдыхаю. Вот уж точно дар Драконов – ощущение мира через стихию. – Не нравятся мне эти рожи.

Я покосился в сторону компании. Да уж, у мутантов Вильда и то бывают морды, которые больше доверия внушают.

– Ничего, – заверил я. – Сейчас все решим.

Рокло посмотрел изумленно; я же поднялся, уцепил за рукоять Проводника и двинулся в центр двора. О, как раз там никого нет. Отлично.

– Господа! – позвал Мурат. – Прошу обедать!

– Минуту, – отозвался я. – Сейчас только слегка потренируюсь…

Ножны звякнули о землю; я вскинул к небу шесть футов алого нефрита и в лезвии отразились изумленные взгляды всех во дворе (разве что один старик на скамейке смотрел только с интересом). Я их понимал. Даже из Возвышенных немногие такой клинок поднимут… но я-то им владею, в нем течет моя Эссенция.

И вообще я ему сродни. Как и он – мне.

Алое лезвие вспороло воздух, конюх шарахнулся, хоть и стоял далеко. Я же лишь сделал шаг вперед, наслаждаясь ощущением тяжелого меча в руках и тем, как огромный клинок рубит ветер; пара взмахов – и по клинку скользнуло пламя, сорвавшееся яркой вспышкой, ушедшей в небо над воротами. Резкий разворот, горизонтальный удар, располовинивший бы что дерево, что человека – и мои глаза полыхнули тем же огнем, заставив отшатнуться пару типов с разбойничьими физиономиями.