Кровь вторая. Орда
Шрифт:
— Да, атаман, — тут же уверенно подтвердил рыжий, — притом настоящий, природный, так сказать. Он входит в боевое состояние, просто, по своему желанию, вот правда выйти из него, самостоятельно не получается. Приходится водой отливать.
— Это как? — поинтересовался заинтригованный атаман.
— Просто, водой в лицо плескаешь, только тогда отходит.
— И он тебя не зарубил до того, как ты его водой отлил?
— Да, уж, — тут же сознался Кайсай, не упуская возможности прорекламировать своего напарника, — дело ещё то. Погонял он меня по лесам. Таких там просек нарубил… а плескать
И тут, неожиданно, и не по делу, влезла Золотце. Она спросила, скорее автоматически, чем сознательно, но тем не менее.
— Так это он тебе спину распорол?
Но тут же осеклась, сообразив — ляпнула лишнего, понимая, что никому ещё не говорила, как видела его голым, но было поздно. Райс услышала и прищурив глазки и пристально уставившись на дочь, задумалась, правда, ничего не сказала.
— Нет, — потягивая спину ответил ей Кайсай, — но в том лесу, тоже просек нарубили достаточно.
— Ладушки, — хлопнул в ладоши Агар, — кличут то тебя как? — спросил он, обращаясь к личинке берсеркера.
— Кулик, — еле слышно выдавил из себя белобрысый, краснея и тупя глазки, как тот леший, в лесу при Апити.
— Ладушки, Кулик, и ты ступай за стол. Гостем будешь. Сегодня пьём, едим, а опосля посмотрим, что за самозванцы к нам заявились…
Глава тридцать пятая. Он. Обречённый Набонид
Куруш, уже который день мучился от безделья. Днями, сидел в своём высотном саду, старался занять себя бытовыми дрязгами жителей, выступая в качестве верховного судьи, но всё это было скучно и не интересно. Даже несмотря на постоянную угрозу своему величию, выезжал в горы на охоту, которая в связи с огромным количеством людей охраны и сопровождения и постановочно привязанным козлам на скалах, тоже не развеивала его тоски и хмурого настроения.
Наконец, прибыл Тигран, которого Куруш, так нетерпеливо ждал все эти дни. Как только седьмой «кричащий» на золотых воротах, проголосил о прибытии царя Тиграна, Царь Царей тут же спустился в главный зал и встретил наместника армянской сатрапии, в главном зале, в окружении всей своей свиты.
Они уже давно перестали быть самыми близкими друзьями и тем более кровными братьями. Это произошло не сразу, а как-то постепенно. Сначала, Великий Покоритель Царств запретил другу называть его истинным именем, при этом, не объясняя своё решение.
Затем, стал избегать встреч один на один, мотивируя это необходимостью безопасности. Куруш давно уже не находился один на один, даже с самим собой, даже тогда, когда спал, ходил в туалет или ублажал на ложе любви, одну из своих жён или наложниц.
Тигран, почувствовав к себе охлаждение, всё реже стал появляться при дворе Куруша, предпочитая проводить время в своей крепости в Араратской долине. Охлаждение их отношений, Тигран, долгое время старался не замечать, каждый раз, объясняя эти явления для себя, стечением обстоятельств, нервозностью событий, происходящих вокруг или просто, плохим самочувствием Асаргада, но по-настоящему в это поверил, сразу, как только Царь Царей, неожиданно выдвинул своего сына Камбиза и яростно, даже на показ, взялся за его воспитание и обучение.
После
На самом деле, причина была в другом. Тигран, небезосновательно считался вторым человеком в персидской империи после Куруша, обладавший значительным властным влиянием и с очень боеспособной военной силой.
Зерно раздора было вброшено ни Кассанден и её окружением, а Крезом, бывшим царём Лидии, который при Царе Царей, пристроился в качестве советника. Именно он, как-то невзначай оговорился, о назревшей за спиной Великого, силы, способной, в раз, свернуть Царю Царей шею, если захочет и что недальновидно иметь такого друга, который настолько силён и властен, что в любой момент, может захотеть стать первым в империи.
Куруш тогда отмахнулся, но впервые задумался над этой гипотетической опасностью и волосы его стали дыбом. Он не раз анализировал ситуацию бунта Тиграна и нападения на его, Великого Повелителя Народов, и всякий раз, приходил к выводу, что его положение, относительно урартца, проигрышное.
Вся личная гвардия, на которую Куруш изначально опирался, тех полководцев, что вершили его восхождение к небесам власти, сегодня при нём не стало. Они размазались по бескрайней империи, став царями и его ставленниками в различных уголках Великой Персии. При них остались и верные им войны.
Несмотря на то, что при первом его зове, все как один, готовы были встать под его знамёна и выступить на покорение очередного царства, самовольно не присоединившегося к империи Куруша, они всё же были далеки и раздроблены, а вот Тигран, обладал мощным, сконцентрированным и самым боеспособным кулаком, притом, очень мобильным.
Куруша бесил даже самый бесхитростный расклад, который он себе представлял. Тиграну ничего не стоит захватить его столицу и убить его, со всем его окружением, а дальше, перебить всех остальных по очереди, по мере подхода, того или иного царя с войском, спешащим Курушу на помощь.
Вот эти больные, чёрные мысли, единожды подброшенные в голову Великому Курушу Крезом, навсегда отравили его отношения с Тиграном. Он бы и рад был ослабить, каким-нибудь образом, урартца, да, не знал, как. И что греха таить — побаивался, что-либо предпринимать в этом направлении открыто. В предстоящем походе, он решил, всё же, попытаться и явление к нему вестников из Сипара, натолкнуло Куруша на мысль.
Тигран вошёл в главный зал приёмов во всём блеске своего золотого боевого облачения и с вечно золотой кудрявой шевелюрой, цвет которой он поддерживал, ещё с ордынских времён. Вошёл в окружении таких же блистающих ближников, чем лишний раз заставил Царя Царей закусить нижнюю губу и напрячься.
Но и Тигран вскинул брови в негодовании, правда, тут же пряча своё недовольство в поклоне, когда заметил, что его законное место справа от Куруша, не пустует, как обычно, а занято Крезом. Это говорило о многом.