Кровавая ария
Шрифт:
Вилу пришлось заверить расстроенного вконец супруга, что проверит все факты самым доскональным образом, и взять с него слово древесно-рождённого не звонить в Женский клуб и не предупреждать госпожу Утиду о визите Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, а также не предпринимать никаких шагов до окончания расследования и предъявления обвинения.
— Вы ведь не желаете навредить своей супруге? – спросил коррехидор, опасаясь, чтобы находящийся в растрёпанных чувствах муж не наделал каких-нибудь глупостей.
— Нет, конечно же, нет! – пылко
— Что скажете? – Рика оглянулась на дворника в фуражке, что важно закрыл за ними ворота, — каким вам показался господин Утида?
— Несчастный, хотя несколько заносчив и до безобразия откровенен, — ответил коррехидор, — хотя в нашем случае последнее даже на руку. Не стал выгораживать жену.
— Мне его сетования показались немного избыточными, слишком показными, что ли? Да сам нынешний владелец юбилейных патронов какой-то скользкий.
— По-моему, причина вашей неприязни к господину Утиде кроется в его полнейшем небрежении вами, — чуть поклонился Вил, — а манеры? Что манеры! Потомок обедневшего рода, да ещё и без титула. Ему страшно хотелось показать, что мы с ним – равны.
— Ну да! Равны! – не удержалась чародейка, — вы же – фактически принц. Кузен его величества и пятый претендент на Кленовую корону, если леди Камирэ не подарит наследника, и худородный из Тополиного клана! Куда как равны.
— Фактически, да, но технически – все древесно-рождённые считаются равными. А его величество – всего лишь первый из нас. Утида не стал пятнать честь клана попытками выгородить убийцу. Просто признал, что его жена могла сделать подобное, и всё. Сие не помешает ему нанять лучших адвокатов или вытребовать врачебную проверку душевного состояния супруги. Хотя меня временами посещало ощущение узнавания господина Райана Утиды, при том, что готов держать пари, что я с ним незнаком. Где я мог его прежде видеть?
— У театра, это тот самый нахал из дорогого магомобиля, который занял присмотренное вами место для парковки.
— Нет, — возразил Вил, — тот был совершенно не похож. Отвратительная прилизанная рожа.
— Так и есть, — победно улыбнулась чародейка, — всё дело в волосах. Мне его стрижка показалась странноватой, поскольку она рассчитана на специальный гель для волос с зачёсыванием их назад. А дома он ходит с неприбранными волосами, да ещё и вьющимися от природы. Поэтому впечатление от него было совсем иным.
— Занятный брак у них, — проговорил коррехидор, — муж и жена крутят романы в одном театре.
— Ага. При этом господин Утида не чужд двойных стандартов: его бурные лобызания с балериной прямо на улице как-то не особо вписываются в столь превозносимые им рамки приличий.
— Дорогая моя Эрика, — Вил шутливо хлопнул её по макушке, словно младшую сестрёнку, — рамки приличий для мужчин и женщин в артанском обществе заметно разнятся. И так было всегда. Древесно-рождённый лорд может иметь любовницу. Триста лет назад у императора их было около десятка, совершенно официальных, с отдельными покоями и титулами. Императрицу Нежной глицинии,
— Что, и дайнагона тоже?
— Нет, министру предоставили почётное право публичного самоубийства после соответствующего покаяния.
— А разговоры господина Утиды о том, что жена всюду появляется вместе с любовником? При этом никто из друзей Финчи её не видел? – продолжала рассуждать Рика.
— Ничего удивительного. Круг общения древесно-рождённых отличен от круга общения даже знаменитых артистов. Их могли видеть знакомые Утиды, но не коллеги из театра. К тому же разговор с мужем развеял некоторые мои сомнения по поводу припрятанного Ари письма.
— Да, письмецо более, чем странное, — подхватила чародейка, — с какой это радости Финчи писал своей любовнице о разрыве уже ПОСЛЕ того, как решающий разговор состоялся?
— Думаю, госпожа Утида не желала принять из разрыва, — предположил коррехидор, — и донимала любовника попытками и требованиями примирения, посылала подарки, которые он в письме обещал ей вернуть. Потом она пришла в театр и в очередной раз выслушала отказ от Финчи. Письмо отправлять не было смысла, он так и оставил его в кармане, где его нашла Ари Дару. Отказ подтолкнул госпожу Утиду к убийству. Возможно, она решила: либо ты помиришься со мной, либо умрёшь. И подменила патроны.
— Похоже на правду. Вы знаете, где расположен этот самый Женский клуб? – спросила Рика.
— Естественно, знаю. Там председательствует одна милейшая дама, сокурсница моей матушки по Кленовому институту.
Женский клуб с названием «Ипомея» занимал первый этаж какого-то большого здания со множеством контор, их более скромные вывески окружали украшенную изящными кованными вьюнами вывеску клуба. Их пропустили без звука, а чародейке подумалось, что, должно быть, не одни дамы захаживают в клуб, либо их просто приняли за посетителей одной из контор.
Оказалось, коррехидору уже приходилось бывать тут.
— Я участвовал в благотворительном музыкальном фестивале, — ответил он на удивлённый взгляд Рики, — попросили сыграть на рояле.
Чародейке оставалось лишь гадать о личности просительницы: ею могла оказаться как леди Окку, так и одна из назойливых сестричек, что в Доме шоколадных грёз делали двусмысленные намёки по поводу искусных пальцев.
Женский клуб встретил их нестройным, но мелодичным гулом женских голосов, который перекрывало властное контральто:
— Дамы, дамы, не спорьте. Мы не станем обнажаться даже в благотворительных целях. Подобное неподобающее поведение нанесёт ущерб репутации «Ипомеи». Как председатель, я категорически запрещаю делать это!
— Но, госпожа председатель, — возражал ей высокий молодой голосок, — на акварелях великого мастера Гокуси женщины часто изображены с обнажённой грудью и ногами. Я не предлагаю заголять грудь, но ноги-то мы можем показать? Иначе наши зрители подумают, будто мы, читая строки «Искорок поэзии», показываем картинки из азбуки! Всё скромненько и целомудренно.