Кровавая фиеста молодого американца
Шрифт:
Вокруг садика двигалась бесконечная процессия экипажей с местными щеголями и щеголихами, которые показывали себя всем и друг другу.
Мальчишки-чистильщики сапог зазывали клиентов.
— Надо обязательно почистить сапоги, — сказал Вилья.
Они уселись на высокие стулья, украшенные лентами и бумажными цветами, а мальчишки старательно чистили, красили, надраивали их обувь, которая вообще уже потеряла всякий цвет.
Скоро сапоги Вильи и ботинки Джека блестели гораздо лучше,
Вилья протянул пареньку-чистильщику деньги. Тот, сверкнув глазами, гордо сказал:
— Панчо, я работаю для революции бесплатно! Вилья рассмеялся.
— Но ведь за работу каждый должен получать деньги.
Паренек задорно посмотрел на него.
— Панчо, а ты много получаешь за революцию?
Вилья снова рассмеялся и даже слегка растроганно сказал Джеку:
— Слыхал, курносый?
Танцы, или, как их называют в Мексике, баиде, происходили на окраине городка, в доме сбежавшего помещика.
Все окна и двери залы были залеплены любопытными. Человек двести толпились внутри.
Вдоль стен стояли девушки и мужчины. Среди местных красоток уже находилась и Беатриса, которая иногда с усмешкой поглядывала на Джека.
Одни мужчины были обуты в сапоги, другие — босы, но при всех револьверы и патронные ленты, а у некоторых за плечами висели винтовки.
В центре внимания всех был, конечно, Франсиско Вилья. Он танцевал посреди залы все подряд, что играли музыканты: хоту, вальс, тустеп, мазурку… Он радостно смеялся, менял партнерш.
Вконец замотанный, потный, тяжело дышащий Джек старался спрятаться от него за спинами стоящих, но Вилья с громким злорадным смехом все время находил его, вытаскивал за руку, бросал ему на грудь очередную партнершу и кричал:
— Танцуй, курносый, я тебе приказываю! Танцуй!
— Пощадите, мой генерал, я больше не могу, пощадите! — молил Джек и, спотыкаясь, делал круг, думая только об одном не очень сильно наступать даме на ноги. А Вилья выхватил из толпы Беатрису и заставил Джека танцевать с ней. Джек сделал несколько па и вдруг покорно уселся на пол.
Все захохотали, и Вилья громче всех.
— Я говорил тебе, говорил! — торжествующе кричал он. — А всего-то танцуем вторую ночь!
А Беатриса, смертельно оскорбленная тем, что Джек ее бросил, топнула ногой и гневно закричала:
— Антонио! Доминго!.. Этот гринго оскорбил, опозорил меня! Застрелите его!
Двое молодцов, чуть покачиваясь, стали пробираться к Джеку. Все замолчали, с интересом ожидая, что же будет дальше.
Лонгиноса Гереки, друга Джека, здесь не было. Молодцы шли к Джеку, лениво вращая барабаны револьверов.
Вилья погрозил им пальцем — те нехотя остановились. Снаружи послышался шум.
Расталкивая толпу у двери, в комнату
Вилья посуровел, несколько раз кивнул головой, пошел быстро к дверям. Из толпы за ним сразу двинулись несколько кавалеристов из его окружения. Вилья остановил их жестом:
— Нет, я один.
Потом, уже на самом пороге, еще раз обернулся и позвал Джека.
На улице прежде, чем сесть на своего жеребца, Вилья сказал Джеку, подмигнув:
— Тебе лучше уйти отсюда, курносый. Парни выпили, а из-за девицы любой мексиканец даже в трезвом виде черт знает что может натворить.
Он вскочил на коня и ускакал в ночь. Постояв, Джек побрел по длинной запущенной улице в город.
Проехала конка, запряженная одним мулом и набитая подвыпившими солдатами.
Пронеслись открытые коляски, в которых сидели офицеры с женщинами на коленях.
Под пыльными, голыми деревьями аламо в каждом окне торчала сеньорита, внизу, закутавшись в плед, стоял ее кабальеро.
Фонарей не было. Ночь была полна неуловимой экзотики: во мраке бренчали гитары, слышался смех, обрывки песен и тихий разговор.
Изредка из тьмы появлялись группы пешеходов или отряды всадников в высоких сомбреро и серапе, наброшенных на плечи, и тут же снова растворялись в ночи.
Видимо, происходила смена караулов.
Когда Рид вышел на площадь, он увидел автомобиль, мчавшийся из города.
Джека догнал какой-то всадник. Фары машины осветили его и всадника — молодого офицера в широкополой шляпе.
Заскрипели тормоза, автомобиль остановился, и сидевший в нем закричал:
— Стой!
— Кто говорит? — спросил всадник, поднимая своего коня на дыбы.
— Я! — из автомобиля выскочил человек, оказавшийся на свету толстяком-мексиканцем со шпагой на боку.
— Как поживаете, капитан? — спросил офицер толстяка и мгновенно соскочил с коня.
Они обнялись.
— Прекрасно! А вы? Куда едете?
— К Марии.
Капитан расхохотался.
— Не советую, — сказал он. — Я сам еду к Марии. Если застану вас там, то застрелю на месте.
— Я все-таки поеду. Я стреляю не хуже вас, сеньор.
— Но согласитесь, — сказал капитан кротко, — что нам обоим там делать нечего.
— Несомненно.
— Эй! — крикнул капитан шоферу. — Поверни машину, чтобы свет падал прямо вдоль тротуара, а мы встанем спиной друг к другу и будем расходиться, пока ты не сосчитаешь до трех… Кто из нас первый прострелит другому шляпу, тот и поедет к Марии!
Они вынули револьверы и начали быстро вращать барабаны.
— Быстрей, быстрей, — сказал капитан. — Мешать любви всегда опасно.