Кровавая фиеста молодого американца
Шрифт:
Кольцо лож блистало парадными мундирами офицеров, а выше все пять балконов были забиты оборванными солдатами Вильи.
Вилья сидел в левой литерной ложе и руководил всей процедурой позваниванием колокольчика.
Сцена была великолепна в своей оригинальности: черные траурные полотнища, огромные букеты искусственных цветов, раскрашенные фотографии президента Мадеро и самого убитого губернатора, а также красные, белые, зеленые электрические лампы.
И где-то внизу, подо всем этим, стоял маленький черный ящик, в котором покоились
«Веллада» неторопливо и утомительно шла около двух часов. Местные ораторы декламировали приличные случаю пышные кастильские фразы. Кто-то играл на рояле; потом следовала патриотическая песня, исполняемая писклявым хором школьниц-индианок… Потом соло из «Трубадура» в исполнении жены местного чиновника.
Вилья сидел, устремив взгляд на черный гроб, не шевелясь и не произнеся ни слова. Время от времени он машинально звонил в колокольчик, но в конце концов вдруг не выдержал. Когда какой-то тучный мексиканец огромного роста исполнял на рояле «Ларго» Генделя, Вилья вдруг вскочил, перекинул ноги через барьер ложи, прыгнул на сцену, опустился на колени и поднял небольшой ящик-гроб. Музыка смолкла. Театр онемел. Нежно, словно мать ребенка, обнимая черный гроб, не глядя ни на кого, Вилья опустился по ступенькам в проход Театра.
Все зрители, как по уговору, встали.
А когда Вилья вышел на площадь, безмолвно последовали за ним. Стуча волочившейся по земле саблей, он прошел «между шеренгами ожидавших снаружи солдат и направился к губернаторскому дворцу, где и поставил гроб на приготовленный для него усыпанный цветами стол в приемном зале. Свечи бросали слабый свет на стол, освещая лишь небольшой круг. Двери были забиты безмолвной толпой.
Вилья отстегнул саблю и швырнул ее в угол. Она с лязгом упала на пол.
Вилья взял со стола винтовку и, отыскав глазами Джека, позвал его к себе. Джек подошел.
— Слушаю вас, мой генерал.
Вилья взял еще одну винтовку, протянул Джеку.
— Ты хорошо воевал, курносый. Вставай рядом!
Четыре человека стояли около гроба в почетном карауле: Вилья, Джек, Гино Терека и Чава Гонсалес со своими ногами, все еще замотанными в бинты.
Артиллерийский корпус армии Вильи по договоренности с губернатором решил вручить своему вождю Золотую медаль за героизм на поле сражения.
В приемном зале губернаторского Дворца, украшенном огромными люстрами, тяжелыми малиновыми портьерами и кричащими американскими обоями, стоял губернаторский трон. Это позолоченное кресло с подлокотниками наподобие львиных лап стояло на возвышении под малиновым бархатным балдахином, увенчанным деревянной позолоченной короной.
Артиллерийские офицеры в щегольских голубых мундирах, которые были отделаны черным бархатом, с блестящими новенькими шпагами на боку и оплетенными золотым галуном шляпами под мышкой, выстроились в одном конце зала. От дверей этого зала вниз по парадной лестнице, во всю длину огромного внутреннего двора и за воротами этого двора протянулась
Рев возник где-то в задних рядах толпы, прокатился…
— Он идет!.. Вива Вилья!
— Вилья!
— Вилья!
— Вилья!
Оркестр грянул национальный гимн Мексики.
Показался Вилья. Он шел пешком.
Одет он был в старый простой мундир цвета хаки, у которого не хватало нескольких пуговиц. Он давно не брился, шляпы на нем не было, и нечесаные волосы стояли копной. Он шел косолапой походкой, сутулясь, засунув руки в карманы брюк. Он был немного смущен и от этого, широко ухмыляясь, то и дело кивал какому-нибудь из знакомых ему солдат или офицеров, стоящих в рядах.
У лестницы его встретил губернатор.
Оркестр совсем обезумел.
А когда Вилья вошел в приемный зал, то вся огромная толпа на площади обнажила головы, а блестящее собрание офицеров вытянулось в струнку.
Вилья минуту колебался, растерянно покручивая ус, а затем направился к трону, покачал его за подлокотник, чтобы проверить — прочно ли он стоит — и сел.
Начальник артиллерии торжественно произнес:
— Армия вас обожает! Мы пойдем за вами, куда бы вы нас ни повели. Вы можете стать в Мексике кем пожелаете!
Вилья сидел, сгорбившись, на троне, его маленькие, хитрые глазки внимательно оглядывали зал. Показалось, что он даже зевнул.
Торжественной походкой к трону подошел блестящий полковник. Губернатор слегка толкнул Вилью локтем, и он встал.
Раздались рукоплескания.
Толпа на улице разразилась радостными криками. Оркестр заиграл торжественный марш. Полковник протянул Вилье картонную коробку с медалью.
Вилья посмотрел на медаль, почесал затылок и среди благоговейной тишины громко сказал:
— Уж больно она мала, чтобы ею наградить за весь мой героизм, о котором вы тут столько наговорили!
Казалось, губернаторский дворец развалится от громовых раскатов хохота…
Все ждали ответной речи Вильи. А он очень тихим голосом, так что его с трудом можно было расслышать, очень искренне и грустно произнес, глядя на своих оборванных и усталых солдат, забивших дверные проходы и — дальше — всю площадь:
— У меня нет слов… Одно могу сказать: мое сердце навсегда с вами.
Он постоял, затем толкнул в бок губернатора, сел и сплюнул.
По бескрайней мексиканской равнине движется конная армия Вильи.
Джек с огромным кольтом на боку едет рядом с генералом.
— Мой генерал, скажите, а вы будете президентом Мексики? — спросил Джек.
Вилья рассердился.
— Следующего корреспондента, который меня об этом спросит, я прикажу высечь и выслать из Мексики! — Он чуть улыбнулся, посмотрев на растерянного Джека, и добавил: — И тебя тоже, курносый!
— Простите, мой генерал. Вилья смилостивился.