Кровавая графиня
Шрифт:
— Гнездышко подружки! — ответил он и разразился смехом тем более победным, что гайдуки смертельно завидовали ему.
Чахтичане спали спокойным сном.
А с бездонного черного неба под завывание метели сыпал холодным пухом снег.
Ледерер был в отчаянии. Только бы не опоздать, только бы замысел его удался. Он освободит Барбору, а если это ему не удастся, погибнет вместе с ней!
Как раз в то время, когда Павел стучался в ставни священника, Дрозд, Калина и Кендерешши подъезжали к охотничьему замку.
— Всмотритесь,
Когда сани остановились у кованых дверей, всеми овладело радостное волнение.
Вот-вот их, застывших, согреет радостный блеск глаз тех троих, ради которых они пойдут хоть на край света…
— Что такое? — воскликнул пораженный Кендерешши. — Двери отперты!
— Чую, дело неладное! — крикнул Андрей Дрозд и ворвался внутрь, а за ним остальные.
На пороге большого зала они застыли как вкопанные. В бликах догоравшего очага они увидели на полу груду тел, которая вдруг зашевелилась.
— Ян, сыночек мой! — застонала Калинова.
— Солдаты одолели нас и связали! — закричал один из разбойников.
— А девушек уволокли! — крикнул другой.
— Меня не развязывайте, други, — просипел Вавро. — Лучше на месте убейте. Я всему виной. Думал, это наши ребята, и открыл двери. Оказалось — солдаты. И с ними Фицко. Дрались мы яростно, но их было слишком много, не справились мы.
— Треклятый Фицко! — ругался Дрозд. — Клянусь небом, попадись он мне — разорву на куски, сам дьявол его не соберет!
Калина затеплил свечи. Освободил от пут измученную мать.
— Сынок, — плакала она, — видел бы ты, как ярился Фицко, как бешено связывал девушек, как страшно клял и ругал их. Господи, если с ними что случится, лучше не дожить мне!
— С ними ничего не случится, матушка, — утешал ее Ян. — Освободим их.
— Двоих убили! — крикнул Кендерешши.
Эти двое не были связаны. Но не подавали и признаков жизни. Лежало там еще пятеро раненых солдат. Одного из них Дрозд схватил за горло:
— Куда девушек уволокли?
Солдат с трудом ловил ртом воздух.
— Не знаю, хоть убейте, ничего не могу сказать.
Калина, Дрозд и Кендерешши, простившись со старушкой и товарищами, чуть позже уже стояли перед замком.
Куда направить стопы? На этот вопрос они не находили ответа. Метель замела все следы похитителей.
— Ничего не остается, как отказаться от погони за господскими холуями и ехать в Чахтицы, — решил Ян Калина. — Если они не устремились со своей добычей прямо туда, рано или поздно все равно там объявятся, и мы их встретим со всеми почестями.
Они сели в сани и потонули в ночи.
Меж тем в чахтицком приходе царило оживление. Ледерер разбудил священника, Лошонского и графа Няри.
— Вовсе не обязательно нам из-за этих девушек беспокоиться, — кисло заметил
— Если бы речь шла об одной девушке, а не о пяти, — возразил священник, — и то мы бы совершили преступление, не пытаясь ее спасти.
— Мы вызволим их, — возгласил кастелян и с молодеческой живостью стал одеваться.
— Черт знает что! — Граф махнул рукой и вернулся в свою комнату. — Когда тут объявится палатин, он найдет в граде одни трупы!
Немного погодя священник с кастеляном уже ходили по домам, и народ валом повалил во двор прихода. Там их приветствовал мужчина с черным от сажи лицом, похожий на мавра. Любопытные глаза тщетно вглядывались в черное лицо в надежде отгадать, кто это. То был Павел Ледерер.
Несмотря на уговоры священника и кастеляна держаться в стороне, ибо он мог лишиться жизни, узнай его слуги, именно он повел в замок ватагу в сорок человек.
— Сынок, — сказал Микулаш Лошонский, — раз не хочешь слушаться уговоров, я тоже пойду с тобой. Изо дня в день становлюсь сильнее и моложе. Увидишь, как я буду биться!..
Ворота были все еще открыты. Но едва гайдуки заметили тучу мужиков, грозно валивших от прихода в замок, они сразу захлопнули их, не успев, правда, опустить затвор. Могучие плечи, однако, легко распахнули их настежь, отброшенные гайдуки распластались на снегу. Не успели они подняться, как нападавшие, сжав кулаки, набросились на них с бешеными криками. Побоище было знатное.
Пять девушек, которых успели выкупать и переодеть, стремительно бросились к окнам. Они понимали, что ради них разразилась яростная схватка и что от ее исхода зависит их свобода и жизнь.
Ловушка расставлена
— Усилить в замке стражу! — повелела Фицко графиня, когда Дора сообщила ей, что вчера чахтичане избили гайдуков и освободили пятерых пленниц. Горбун только что воротился из охотничьего замка и гордо предстал перед госпожой — объявить о своей удаче.
— Вора, укравшего драгоценности, и остальных главарей разбойников мы изловим в самое ближайшее время, ваша графская милость.
— Неужели? — загорелась радостью графиня.
— Девушки уже при мне, ха-ха-ха! А теперь заполучим их ухажеров… Как узнают, где их разлюбезные, они хоть в самый ад за ними полезут!
— А где же они?
— Под хорошим присмотром в подольской обители.
— А тебя никто не выследил, когда ты девушек туда отвозил? И почему их сразу же не привез сюда?
— Никто меня не выследил ни при отъезде, ни по дороге. Соблюдая осторожность, я приказал привезти оттуда телегу с мешками брюквы. Я и сам сидел в таком мешке. Девушек можно сюда привезти только с оглядкой и ночью. В округе рыщут разбойники и их сообщники.