Кровавая карусель
Шрифт:
Чтобы ответить на этот вопрос, следует обратиться к творческой истории этого рассказа.
Сила воображения Э. По была такова, что заставляла поверить и в невозможное. Эту его способность Ф. Достоевский назвал «фантастическим реализмом», который опирается на достоверность деталей, элементы «документированности». Писатель любил, например, точно обозначать время действия, выводил реальные прототипы, часто строил сюжет своих новелл на подлинных событиях.
«Правда всякой выдумки странней», — утверждал байроновский Дон-Жуан. Вслед за ним Э. По считал, что «правда — странная штука… более странная, чем сама фантазия». Вот почему, когда страницы нью-йоркских газет, а вслед за ними и газет других городов, в июле 1841
Вскоре, примерно через год, он передаст эти вырезки в руки своего литературного двойника Огюста Дюпена, и тот приступит по ним к расследованию. Применив собственный метод анализа, сыщик выдвинет версию загадочного убийства.
Эдгар По без обиняков указывал во втором абзаце на то, что все описанное им имело место в действительности, и недвусмысленно отсылал к делу об убийстве нью-йоркской табачницы Мэри Сесилии Роджерс, хотя имя героини, как и место действия, были им изменены. Впрочем, разница усматривается лишь в незначительных деталях. Например, возраст герои ни — 22 года, место работы — парфюмерная лавка в Париже.
Дело об убийстве табачницы оказалось весьма сложным. Полиция топталась на месте, будучи бессильной распутать загадочный клубок. Тогда-то Э. По и решил бросить на помощь своего Дюпена. Как и в рассказе «Убийство на улице Морг» (кстати говоря, в основе которого тоже лежал подлинный — правда, сильно переработанный — случай), префект Г., приятель сыщика, приглашает его принять участие в следствии.
Потомок знатного рода шевалье Огюст Дюпен, маг и чародей сыска, отвечает согласием.
Разумеется, он не переступает порога своей квартиры. Больше того, остается сидеть в излюбленном кресле. Нужные сведения для него собирает приятель, безымянный рассказчик, от лица которого ведется повествование. Он роется в газетах, посещает полицию и, наконец, предоставляет Дюпену результаты своих усилий.
Проведя неделю в раздумье, сыщик-аналитик раскладывает перед приятелем шесть выдержек из различных газет с отчетами об убийстве и излагает свое заключение.
В чем же состояло подлинное преступление, легшее в основу рассказа?
В Нью-Йорке сороковых годов прошлого столетия убийства были обычным явлением, хотя до рекордов сегодняшних дней тогда было еще далеко. Газеты уделяли таким событиям один-два абзаца и забывали о них. Однако убийство Мэри Сесилии Роджерс оказалось надолго в сфере их пристального внимания.
Трагическая судьба девушки вызвала всеобщий интерес. Пытаясь объяснить причину ее посмертной известности, репортеры приписали ей несуществующую славу, точнее говоря, славу дурную. При этом газетчики откровенно намекали на профессию Мэри — она работала продавщицей в табачной лавке, была исключительно хороша собой; недаром «влиятельные и богатые покупатели обожали прекрасную табачницу».
За прилавком она оказалась довольно рано. Когда в 1837 году разразился финансовый кризис, Мэри вынуждена была пойти работать. Отец ее погиб незадолго до этого при взрыве парохода, и семья осталась без кормильца.
Молодой торговец Джон Андерсон взял ее продавщицей в свой магазин. Это был смелый по тем временам поступок, принесший, однако, весьма существенную прибыль. В магазине, обслуживающем главным образом мужчин, «прекрасная табачница» стала приманкой для покупателей.
У матери Мэри были все основания опасаться за дочь. Скоро эти тревоги оправдались. За два года и восемь месяцев до смерти с Мэри случилось нечто такое, что и сегодня остается неясным.
В четверг, 5 октября 1838 года, четыре утренние газеты вышли с кратким сообщением о том, что исчезла некая Мэри Сесилия Роджерс, оставив записку с извещением о задуманном ею самоубийстве. (Эпизод этот играет важную роль в рассказе Э. По.) Газета «Нью-Йорк
Испуганная мать бросилась искать дочь. Но до сегодняшнего утра, писала газета, след ее не найден. Далее сообщались возраст пропавшей — 20 лет и во что она была одета.
Однако уже на следующий день другая газета, «Таймс энд коммершл интеллиндженс», опровергла происшествие. «Мисс Р., — говорилось на страницах солидного органа коммерсантов и торговцев, — просто-напросто поехала с визитом к подруге в Бруклин. И в настоящее время находится дома с матерью».
И это была правда. После этого Мэри продолжала работать в табачном магазине. Но потом уволилась.
К тому времени ее мать, благодаря помощи сына, приобрела на Нассау-стрит дом и приспособила его под меблированные комнаты. Теперь мать и дочь могли жить безбедно.
Прошло два года. Дом, видимо, не пустовал, но из всех жильцов до нас дошли имена лишь тех, кто оказался так или иначе причастным к участи Мэри.
В воскресенье, 25 июля 1841 года, солнце взошло рано, и очень скоро Нью-Йорк окунулся в удушливую жару.
В десять часов утра Мэри вышла из своей комнаты, расположенной на втором этаже, спустилась по лестнице и подошла к двери Дэниела Пейна — жильца их дома. По его словам, она застала его за бритьем и сообщила, что отправляется в город к тетушке, некоей миссис Даунинг, живущей на Джейн-стрит, чтобы отвести в церковь своих племянников и племянниц. Пейн условился с Мэри о том, что они встретятся вечером на углу Бродвея и Эни-стрит. Следует заметить, что они с Мэри были обручены.
Примерно в 11 часов утра Пейн ушел из дому и отправился к брату, который жил на Уоррен-стрит. В час дня Пейн находился в салуне на Дий-стрит; в два часа пополудни он обедал в ресторане на Фултон-стрит; домой вернулся в три часа дня и отдыхал до шести, а затем предпринял пешую прогулку на полмили, до Бэттери, и снова встретился с братом. Около семи часов вечера он поджидал Мэри на конечной остановке на Энн-стрит. Но тут разразилась сильнейшая гроза, которой опасались весь день, и Пейн, по личному опыту зная, что в такую погоду Мэри не вернется, снова направился в салун на Дий- стрит. К девяти часам он был снова дома, на Нассау-стрит, где другая тетка Мэри, миссис Хейс, подтвердила, что Мэри наверняка заночует на Джейн- стрит. Пейн улегся спать со спокойной душой. Он не знал, что окончился последний неомраченный день его жизни.
Таким рисует ход дела Джон Уолш, специально изучивший все его обстоятельства. Таким оно представлялось и Эдгару По.
…На другой день, в понедельник, Пейн вышел на работу (он служил на пробковой фабрике). Придя домой во время обеденного перерыва, он узнал, что Мэри до сих пор никто не видел; не поступило от нее и каких-либо известий. Тогда Пейн решил отправиться к тетке Мэри на Джейн-стрит. На конке дорога заняла пятнадцать минут. Здесь он выяснил, что в воскресенье миссис Даунинг не было дома и она ничего не может рассказать о племяннице. Остаток дня Пейн в смятении метался между домами друзей и родственников Мэри. Но так ничего и не узнал. Мэри исчезла. Тогда Пейн отправился в редакцию нью-йоркской газеты «Сан», где дал осторожно составленное объявление. Оно появилось в газете на следующий день: «25 июля, в воскресенье, — говорилось в нем, — ушла из дому девица в белом платье, черной шали, голубом шарфе, шляпке с перьями, светлых туфлях и с таким же зонтиком; предполагают, что с нею произошел несчастный случай. Тому, кто сообщит о ней какие-либо сведения в дом № 126 по Нассау-стрит, будет выдано вознаграждение».