Кровавая Роза
Шрифт:
Зефирина отдавала отчет, что она, благодаря стратегии Маргариты, попала к Франциску I. Остановившись рядом с ширмой и спрятавшись за толстую Иоланду де Невиль, чтобы казаться совсем незаметной, она с грустью взирала вокруг себя. Где великолепие Блуа и Шамбора? В темнице Франциска I не было ничего королевского. Она представляла собой плохонькую комнатку средних размеров, более широкую в правой части за счет ниши в стене, где стояли два стражника – прямо напротив единственного окна, забранного двойным рядом железных прутьев. Стены, однако, были затянуты
У Зефирины, видевшей короля во всем его великолепии, слезы выступили на глазах. Она встала на цыпочки, так как толстуха Невиль закрывала весь обзор. В кровати с альковом лежал без сознания Франциск I. Он сильно исхудал. Зефирина с трудом узнала гордого рыцаря, тридцатилетнего владыку в этом сломленном, постаревшем в заточении человеке с изможденным, местами опухшем и покрасневшим лицом, сотрясающегося в конвульсиях, в насквозь промокшей рубашке, расстегнутой на тощей груди.
– Увы… мой дорогой брат! – простонала, бросившись на колени у изголовья королевского ложа, Маргарита.
Она схватила Франциска за руку и принялась покрывать ее поцелуями. При этом прикосновении король судорожно дернулся и с трудом открыл глаза. В полубессознательном состоянии он прошептал, узнав все же свою сестру:
– Map… га… рита. Вы приехали… милая моя… а… я умираю…
– Нет, я приехала ухаживать за вами, вылечить вас, рассказать о нашей матери… посмотрите, кто рядом со мной, кто оказал высокую честь, придя к вам узнать о вашем здоровье… Император!
Остекленевшим взглядом, казалось, обращенным уже в мир иной, Франциск I окинул всех собравшихся у кровати. Видимо, он никого не узнавал.
Внезапно еле уловимая искра, которую Зефирина так часто видела в этих ореховых глазах, вспыхнула и так же быстро погасла. Франциск I узнал своего злейшего врага, того, кого он видел только на портретах, кто держал его в этой «приличной тюрьме», кто, наконец, все время отказывался встретиться с ним с глазу на глаз.
Для Зефирины одного этого взгляда было достаточно. Конечно, король еле жив, но не оставалось никаких сомнений, что великий стратег Франциск I решил использовать даже эту ужасную болезнь в своих интересах. С хриплым стоном он откинулся на подушки.
– Он умер? – прошептал Карл V, от волнения перестав заикаться.
Потерять своего королевского заложника, когда цель уже так близка, было бы слишком несправедливо. Карлу V Франциск был нужен живым, чтобы подписать мирное соглашение, очень выгодное… для него.
Французские и испанские медики бросились к королю с зеркалом.
– Нет, его величество еще дышит.
Они поднесли к носу больного флакон с фиалковым настоем. Франциск пришел в себя. Он попытался сесть, но был для этого слишком слаб. Анн де Монморанси и Лануа помогли ему.
Франциск I протянул руки к Карлу V.
– Император! Сеньор мой [32] … – прошептал он еле слышно.
Все свидетели
Внезапно произошло невероятное. Карл V, сраженный волнением, бросился к больному и заключил его в свои объятия.
Двое злейших врагов некоторое время безмолвствовали: Маргарита, стоя на коленях, молилась.
Все присутствующие последовали ее примеру. Толстая Невиль все еще загораживала кровать, и Зефирине пришлось сдвинуться вправо. Карл V чуть не задушил Франциска I в объятиях.
32
Большей частью последующие реплики короля и императора являются подлинными.
– Мессир… король мой… вы видите перед собой вашего слугу и раба… – хрипло продолжал Франциск I.
Зефирина не знала, что явилось тому причиной – лихорадка, волнение или объятия Карла V.
– Нет, нет, мой славный брат, – запротестовал Карл V, – я… я вижу перед собой лишь… сво… свободного и… на… настоящего друга.
Тяжелый вздох вырвался из груди Франциска.
– Я всего лишь ваш раб, сир… я прошу великодушия не для себя, а для своих детей…, мой старший сын, наследник французского престола, слишком молод.
Голос короля прервался. Карл V рыдал, как и все остальные, кто находился в комнате. Одна Зефирина оставалась спокойной. «Франциск переигрывает. Карл V вот-вот заметит, что над ним насмехаются!»
Между тем Франциск I продолжал:
– Высшая милость… о которой я молю ваше величество… защитить моих детей от врагов.
– Брат мой… дорогой… брат… Мы… клянемся… вам позаботиться о них, как о своих.
«На манер Бургундии», – мысленно закончила Зефирина.
– И не требовать от моих детей того, дорогой брат, что они не обязаны делать… Поклянитесь в этом, брат мой…
«Это значит: если я не подпишу соглашение, то и с них спросу никакого.»
– Дорогой брат мой, я… клянусь, – прошептал Карл V, обеспокоенный последней фразой.
– Дорогой брат, какая честь… умереть на ваших руках, – «промурлыкал» Франциск.
Второй хитрец запротестовал:
– Нет, милый брат… вы… вы бу… будете… жить… Не ду… думайте ни о чем другом. Вы будете жить, брат мой. Мы подпишем прекрасное дружеское соглашение между нами и нашими народами, которое урегулирует, наконец, вопрос о Бургундии, ведь она, как вы помните, брат мой, принадлежит мне по праву! – произнес Карл V с яростной убежденностью.
Зефирина заметила, что когда император действительно увлечен тем, что говорит, он «забывает» заикаться.
– Увы, милый брат, я ничего более не слышу, мои глаза затуманились. Колокола и трубы… Я уже в руках господних. Вы поклялись защищать моих детей… кое королевство… Про… щайте… брат мой.
Франциск I откинулся назад. Жан де Ним, первый медик, подошел к нему.
– Состояние его величества ухудшается.
Он приподнял ему веко.
Луи де Бюржанси, еще один медик, прильнул ухом к груди короля.