Кроваво-красный
Шрифт:
Андреас проявил ту же самоубийственную доверчивость, что и его мать. И странно было бы не поверить простой путнице, когда в его таверне собирались личности столь сомнительные, что Терис с трудом заставила себя остаться там на ночь. Она почти не спала, сквозь дремоту вслушиваясь в каждый шорох за дверью, и вышла из комнаты только глубокой ночью, когда в наступившей тишине послышался звук тяжело упавшего тела.
Сибилла умерла быстро, как убийца и рассчитывала. Ожидание не продлилось и часа: девушка вышла из пещеры к озеру ближе к ночи, когда над лесом взошли обе луны, а где-то вдали завыли вышедшие на охоту волки. Она не шла, а почти
В этот момент стрела и сорвалась, пробив Сибилле череп, и в душе ничто не отозвалось сожалением.
Уже потом, когда убийца вырывала стрелу из глазницы, пришло понимание, что рядом на много миль нет никакого человеческого жилья, и ребенок был слишком мал, чтобы уйти так далеко. Зато у Сибиллы была чрезмерно любящая своих детей матушка и ничем не гнушавшийся старший брат.
В тот момент недавняя жалость, еще напоминавшая о себе после отъезда из форта, исчезла в пучине безразличия, граничащего с дарящей покой верой. Не в Ситиса, не в Мать Ночи, а в безграничные способности людей годами скрывать свою суть за личиной добропорядочности.
Возможно, Спикер прав и, если бы не обстоятельства, Перения вполне могла бы встретить гостя с топором в руке. Не за что убить гостеприимную крестьянку, но есть за что убить воровку детей, если, конечно, это ее рук дело.
— Добрый вечер. Я не помешаю? — Тихий голос прозвучал рядом, заставив вздрогнуть от неожиданности.
Неожиданности и нелепого страха, что бретонец ее преследует.
— Нет, садись. — Терис указала на место напротив, стараясь не выдать тревогу.
— Спасибо. — Матье, кивнув, подвинул табурет к столу и несколько виновато улыбнулся. — Прости, если напугал. Я сам не ожидал тебя увидеть. Я тут бываю каждый раз, когда приезжаю в город... Не думал, что ты здесь.
Он был бледен, как и всегда, но смотрел прямо, не пытаясь отвести глаз. Желал успокоить напрасные подозрения, прочитанные в ее взгляде, в резком повороте головы на звук его голоса... Или стремился оправдаться совпадением, скрывая истину.
— Все в порядке. Я просто задумалась, и...я тоже не ожидала тебя встретить. — Терис понизила голос, хотя в этом и не было необходимости: ближайшие посетители, занятые своим разговором, сидели слишком далеко. — Как прошло задание?
— Все хорошо. Я...зря тогда так волновался. Просто там руины, бандиты... — Матье глубоко вдохнул, сдавил край стола, унимая нервную дрожь в хрупких узловатых пальцах. — Знаешь, иногда бывает чувство, что не вернешься. Уедешь — и конец. И потом не спишь всю ночь, думаешь и понимаешь, что тебе осталось совсем немного, чтобы что-то сказать или сделать...
Память услужливо отозвалась на его слова, оживляя страх перед стражей, перед Филидой, перед Яростью Ситиса... Тогда карающее порождение Пустоты еще казалось чем-то недоступным для понимания и оттого пугало еще сильнее, внушая веру в неизбежность наказания и смерти. Черная Рука сделала все, чтобы убийцы не смели и думать о нарушениях. Только кто-то все равно обошел все законы и скрыл свои следы...
Кто-то из Черной Руки. Или информатор.
Не похожий на тихого и исполнительного Матье, добившегося должности в большей степени за счет терпения, а не способностей.
Наверное, не похожий. Мысли сбивались каждый раз, стоило вновь задуматься об этом, и уставший разум плутал в лабиринте догадок — ничем не подкрепленных, сбивающих с толка и способных завести в трясину страха перед всеми.
— Я...как обычно надумал себе лишнее. Мне неудобно, что я тогда пришел чуть ли не ночью... — Душитель смущенно заглянул Терис в глаза. — Спикер не очень злился?..
Очень. Настолько, что Терис даже хотела проверить, не убили ли скелеты Матье где-то в коридоре, но Лашанс не пустил ее дальше зала. Ночевать пришлось в лаборатории: в комнате, куда она переселилась, вдруг оказалось слишком опасно, и до утра она слышала, как Спикер собирает еще одного скелета из останков павших мертвых стражей. То, что вышло из лаборатории утром, не имело ничего общего с человеком, не считая костей, но создателя результат, казалось, устроил. Возможно, дело было в том, что получившаяся конструкция возвышалась до потолка, и, по словам Спикера, была способна при уничтожении взорваться.
— Нет, что ты... — Неубедительность интонаций резала слух, но Матье облегченно улыбнулся, словно не заметив ее.
Из вежливости, не желая обличать ее неумелую ложь. Или пытаясь создать иллюзию доверчивости, запутать след...
Паранойя разрасталась внутри, как неизлечимая опухоль. Ставила под сомнение каждое слово и жест, подбрасывала не имеющие формы догадки и страхи, и их натиск сдерживал только один остававшийся без ответа вопрос.
"Зачем?"
— Я рад. — Матье улыбнулся и сложил руки на столе, но тут же его лицо вновь приобрело напряженное выражение, а в уголках рта залегли скорбные морщинки. — Мне...жаль, что все так вышло. Я просто нашел Далмира мертвым... — Глубокий судорожный вздох разорвал фразу, и пальцы душителя стиснули виски, где под тонкой кожей виднелись синеватые жилки. — Я не хотел в этом участвовать. И...пытался отговорить Аркуэн. Я знал, что это ошибка.
Терис поморщилась, отголосок боли вновь обжег мысли, убивая спокойствие, но усилием воли она заставила злость умолкнуть.
Он не был виноват. Верный пес Аркуэн нашел тело ее убийцы и сделал то, что должен был — рассказал все, как есть, и после этого выйти на след Гогрона не составило труда. Так же поступил бы любой, но не любой бы пришел просить прощения и раскаиваться в том, в чем он даже не был виновен.
И он, конечно, не коснется более этой темы, если она попросит. И она, быть может, сдастся своему желанию не слышать об Очищении, но не сейчас, когда случай подарил ей право задавать вопросы.
— У тебя есть догадки, кто за этим стоит? — Терис спросила прямо, не размениваясь на хитросплетения намеков. Чем больше путать его, тем сильнее он будет подозревать ее в недоверии и неприязни. Или в чем-то еще более страшном, о чем не преминет сообщить Аркуэн — повинуясь своему долгу и здравому смыслу, приказывающему искоренять всяческое предательство.
Ответа не было долго; из-за соседнего стола поднялся и вышел за дверь старый солдат, что-то разбилось за стойкой трактира, а душитель все молчал, глядя в глаза полукровки. Без страха или смятения, как будто бы давая ей время самой понять еще не прозвучавший ответ.