Кроваво-красный
Шрифт:
— Скажи то же самое Спикеру. Это его книга. — Терис бросила на нее злой взгляд исподлобья и, перевернув страницу, снова погрузилась в чтение. Книга, ненавязчиво врученная Лашансом, была бы, наверное, очень интересной, если бы Терис понимала половину слов, относящихся в своем большинстве к наименованиям различных костей, суставов, мышц и сухожилий. Спасали только картинки, представлявшие собой изображения человеческих тел разной степени расчленения, и память, усваивавшая изображения лучше текста и дававшая слабую надежду на то, что после задания удастся собрать скелет с большим успехом. Если, конечно, на каменном столе не окажется ее собственный скелет.
—
Терис молчала, вбирая взглядом в память изгибы костей руки и пытаясь отстраниться от слов убийцы, ядовитым потоком льющихся дальше. Антуанетта Мари ей не нравилась; навязчивый фанатизм, звучащий в каждом слове, как только речь заходила о работе, раздражал, а вечные насмешки над Корнелием только умножали и без того неприятное впечатление. Сама же Мари, как казалось Терис, воспринимала ее не более чем как вечного молчаливого слушателя и часть обстановки их общей комнаты, или спящую, или, как было в последние дни, сидящую с книгой.
— Представляю, сейчас снова начал молиться о спасении моей души. — Мари коротко рассмеялась, и звон ее смеха был холодными острым, как звон бьющегося стекла, — Он тебе этот бред не говорил? Нет? Это забавно. Он, когда только пришел сюда, решил, что я должна быть очень доброй, милосердной и убивать из высоких по его мнению соображений. Было даже приятно его разочаровывать, жаль, что он до сих пор продолжает за мной таскаться...
Терис оторвала взгляд от книги и ненадолго остановила его на лице Мари, вдруг поняв, что та страшно бесится. Бесится от того, что в душе ей это внимание приятно, льстит самолюбию и тешит тщеславие, но она никогда этого не признает, только громче будет шипеть на Корнелия.
— Чего ты на меня так смотришь? Только не говори, что тебе его жалко, это вообще бред...
— Мари, прости, мне пора. — Терис аккуратно положила книгу в свою тумбочку и вышла за дверь, в тишину коридора, уже пустовавшего: был редкий день, когда все, вернувшись с заданий, легли спать почти в одно время, ненадолго создав впечатление того, что сейчас ночь. Какое время суток было наверху, Терис не знала: она не выходила из убежища уже два дня, которые провела за чтением книги и попытках хоть как-то освоить самое простое исцеление. Голубые искры гасли, продержавшись на пальцах от силы пару секунд, но обожженная рука больше не болела, зато ужасно чесалась и шелушилась, ускоренно меняя кожу, и, чтобы не пугать этим малоприятным зрелищем братьев и сестер, убийца все еще носила бинты.
— Уже за заказом? — Винсент оторвался от книги, когда Терис вошла к нему, Альгмара, удобно устроившаяся на кушетке под толстым шерстяным пледом, не изменила позы, только лениво приоткрыла красный глаз и кивнула Терис в знак приветствия.
— Да, было бы неплохо ненадолго отсюда выбраться.
— А как же охота? — данмерка приоткрыла второй глаз хитро посмотрела на девушку, пока вампир разбирался со сложенными на столе бумагами. Взгляд ее был хитрым и настораживающе осведомленным, и от него Терис стало не по себе: что-то упорно подсказывало ей, что Альгмара каким-то образом в курсе ее похода в руины, хотя видела та только книгу и ее забинтованную руку.
—
— Зря, лучше бы еще по руинам походила. Глядишь, еще какую-нибудь книжку нашла бы. По алхимии, например. — данмерка усмехнулась, не скрывая своей осведомленности, и села, неторопливо поправляя пышные волосы.
К облегчению для Терис, Винсент отыскал контракт раньше, чем информатор сказала что-то еще. Сложенный пополам лист с гербом лег на стол, придвинутый к ней бледно-восковыми пальцами вампира, не замедлившего пояснить условия.
— Заказ велено поручить именно тебе, так что слушай внимательно. В этот раз никакого использования оружия, как и риска наткнуться на стражу и пиратов, но все же стоит быть очень осторожной.
— Все из-за руки? — безнадежным тоном поинтересовалась убийца, вспоминая угрозу Спикера сделать из нее скелет, если не вернется живой. Видимо, скелет ему был не нужен, и он решил по мере возможностей обеспечить ее возвращение, поручив ей легкое дело. Во всяком случае, без такого риска, как в прошлый раз. Приятна была такая забота, или же она предвещала куда большие проблемы, Терис пока судить не могла, но на всякий случай не ждала хорошего.
— Наверное, тебе виднее. — Винсент Вальтиери пожал плечами, — Твоя жертва Бэнлин, босмер из Брумы. Своего рода работа по обмену: ассасины из их убежища работают в Чейдинхолле, мы ездим к ним, так легче затеряться и не привести за собой хвоста из стражи. Так вот... Бэнлин... Он уже старик, почти не выходит из дома и, как сообщил заказчик, вечерами любит сидеть в кресле, над которым имел неосторожность повесить очень тяжелую голову очень большого минотавра. То есть ты понимаешь, что вес этой головы, падающий с высоты второго этажа несовместим с хрупкими эльфийскими косточками. Не принимай на свой счет, но это факт. Твоя задача — незаметно уронить эту голову, когда Бэнлин будет сидеть в кресле. Все должно выглядеть как несчастный случай, без лишних жертв. Его телохранитель Громм неотступно следует за ним повсюду, поэтому тебе нужно быть предельно осторожной, тихой и незаметной. Ты справишься, я знаю.
— В крайнем случае зарежешь его. — подала голос Альгмара, раздумав вставать и снова лениво растягиваясь на кушетке. — Но это в самом, самом крайнем случае. Заказчик не будет рад такому повороту, да и нам не следует лишний раз давать страже повод для подозрений.
— И одевайся теплее, там сейчас холодно.
***
Осень в Бруме была ранняя и холодная настолько, что не спасал даже поспешно купленный теплый плащ, в который полукровка куталась, пробираясь по улицам города в поисках указанного в контракте дома. Холод, сползший с ледяных вершин гор к вечеру, впивался в лицо, грыз под капюшоном покрасневшие уши, а ветер норовил проморозить до костей и лишить зрения, и без того ослабевшего в зеленоватых морозных сумерках.
Ей приходилось бывать в Бруме и раньше, и воспоминания от города остались не самые приятные: сломанная на гололеде рука и жесточайшая простуда, подхваченная ранней весной, которая в этих местах длилась до самого месяца Второго Зерна. Сейчас, на ее счастье, льда еще не было, но холод подгонял, кусая за лицо и пробираясь под одежду. Мысли, вымороженные стужей, вертелись теперь только вокруг задания. Выполнить — и бегом до ближайшей таверны, отогреться — и в дорогу к Чейдинхоллу, в котором задержалось позднее лето...