Кровавое Благодаренье
Шрифт:
Скинув пыльную одежду, Рута прошлепала босыми ногами в ванную — туда зябкая свежесть не проникала, от блестящих извивов труб тянуло приятным теплом, а в большом зеркале «позировала»… Кто? Красавицей Шимшони себя не считала, но и в дурнушки не записывалась. Усредненный стандарт.
Она приподняла руками небольшую, но высокую, по-девичьи упругую грудь. Обжала ладонями талию, стянутую крепкими мышцами. Шлепнула по задику — полное впечатление, что бьешь по паре мячей… Хороша же? Ну вот, а вы говорили…
Ослабив резинку,
На смуглом лице приятного медово-янтарного оттенка пылали карие глаза — большие, миндалевидные, — как говорят, газельи. Глаза томной восточной царевны, но никак не офицера спецназа.
Образ воительницы дополнял римский нос с выразительной, слегка выгнутой переносицей, со скошенным книзу кончиком, и совершенная, немного резковатая линия гранатовых губ.
Губы дрогнули, когда Шимшони огладила свой плоский живот. Не довелось ей выносить дитя…
Глаза запекло, и сникшая женщина в зеркале расплылась, дрожа и слоясь.
Ее Натана, кадрового военного, убили пять лет назад в одной из вечных пограничных стычек. И Рута, тогда еще актриса драмтеатра, подававшая, говорят, большие надежды, переквалифицировалась в ту самую амазонку, жесткую и жаждущую мести. Пригодилось давнее знакомство с кун-фу, а стреляла Шимшони лучше мужа.
Ну, в Моссаде она подавала надежды не меньшие, и ее скоро перевели в элитный «Кидон». Там всего три отряда по дюжине человек в каждом, из них пятеро — женщины, но именно Рута дослужилась до «сегена» — фёрст-лейтенанта, если по-американски. А русские говорят: «Старлей»…
И что теперь? Ей уже тридцать четыре! Еще год, и рожать будет поздно. Да и от кого?! От гориллоподобного Амира?
Злясь на себя, женщина порывисто вытерла слезы, и встала под душ. Вот так бы, как этой водой, смыть с души всю патину тошных воспоминаний, стереть застарелую боль… И начать жить заново!
Только времени нет.
* * *
Закутавшись в теплый халат, Рута забралась с ногами в кресло, и включила комп. «Совинтель-7» едва держал новую «Расхитительницу гробниц», с ее роскошной, продвинутой графикой.
Шимшони по нескольку раз смотрела оба фильма, они были просто фантасти-ически хороши! А она реально запала на того русского, как школьница, прямо! Владлен Тимошкин… Его играл Олег Видов.
Наверное, потому и купила диск с записью обеих кинокартин, чтобы смотреть одной — и страстно вздыхать…
— Ти-мош-кин… — выговорила Рута, улыбаясь, и кликнула по иконке «Томб-райдер». Знакомая услада щекотнула — и пока-пока, мир! Она погружается в Ви-Ар…
Подруги Шимшони, «подсевшие» на игру, ставили, в основном, на Литу или на блондинку Джейн, а она как выбрала Тимошкина, так и оставалась им, следуя по всем уровням…
Резкий звонок радика скомкал
— Да! — сдержанно вытолкнула Рута.
— Это Ципи, — сухо сказал радиофон. — Срочное задание! Сколько у тебя людей?
— К четвергу будет двенадцать…
— Нет! — отрезала Ливни. — Вылетать нужно сегодня! Немедленно!
— Тогда… шестеро.
— Отлично! Полковника Алона знаешь?
— Встречалась однажды. А что?
— Полковник пришлет тебе своих людей. Их четверо.
— Ладно! — нетерпеливо буркнула Шимшони. — Куда летим и что делаем?
— В Штаты! Нужно найти и вытащить оттуда пятерых русских. Подробности на аэродроме…
Тот же день, позже
Массачусетс, Бостон, Бикон-Хилл
Кеннеди оставил машину на стоянке у Капитолия, и поднялся по лестницам ко входу. Сенатор мимоходом улыбнулся — у бостонцев силен местный патриотизм. Недаром они отгрохали столь помпезное здание для парламента штата.
Правда, копировать в точности вашингтонский Капитолий не стали, и высокий купол не возвели, зато имевшийся вызолотили…
Войдя под гулкие своды, Эдвард заволновался — та задача, которую он взвалил на себя, показалась ему невыполнимой. Люди есть люди — одни станут выжидать, другие побоятся, а третьи… А третьи пойдут за ним. Неужели Америка совсем уж оскудела личностями порядочными, решительными, сильными?
«Посмотрим…», — нахмурился Кеннеди, входя в приемную губернатора Массачусетса.
— Мистер Уэлд на месте?
— Да, сэр! — подскочил бородатый секретарь, порываясь открыть двери перед сенатором.
— Сам, сам… — добродушно проворчал Эдвард.
Любезно кивнув свите губернатора, он толкнул высокую дубовую створку и перешагнул порог «самого высокого кабинета в штате».
— Хэлло, Билли! — губы, чудилось, зудели от дежурной улыбки, будто ее приклеили.
— О, Тэдди! — Уэлд с удовольствием оторвался от вороха бумаг, и привстал, протягивая руку важному гостю. — Приветствую! Каким ветром занесло в родные края?
— Попутным, Билли… — сенатор занял удобное кресло, не дожидаясь приглашения, и сменил тон. — Я по делу. По очень важному делу. Думаю, ничего более важного не было за всю мою жизнь.
— Ты меня пугаешь, Тэдди… — медленно проговорил губернатор.
— Сам в испуге, — криво усмехнулся Кеннеди. — Скажи, что ты думаешь… Или что ты чувствуешь! Скажи… Что будет с нашими Штатами?
Уэлд помрачнел. Отвалившись на спинку кресла, пальцами он нервно играл отточенным карандашом.
— Только между нами, Тэдди… — глухо молвил он. — Все мы, от нищего чикано до президента, в самой глубокой заднице! Уж извини за простоту.
— Согласен, — прямодушно кивнул сенатор. — Именно поэтому я здесь. У тебя.