Кровавое дело
Шрифт:
— Вам нечего бояться, папа. Меня нисколько не тянет в те места, о которых вы толкуете.
— Пока, надеюсь, что нет! Я буду давать тебе триста франков в месяц на содержание и сам платить твоему портному!
— Это слишком много!
— Нет, не слишком много, но достаточно!! Триста франков в месяц позволят тебе вести в Париже тихую и спокойную жизнь. Ты сможешь даже время от времени позволить себе удовольствия, как, например, французский театр или оперу.
— Благодарю за вашу доброту, папа, и постараюсь, чтобы вы были довольны
— Я рассчитываю на тебя и думаю, что, в сущности, ты все-таки добрый малый.
В эту минуту лакей внес утреннюю почту и положил перед нотариусом пачку писем и газет.
Последний взял в руки письма, как карты во время игры, и принялся читать адреса на конвертах.
— На, вот и тебе письмо, — проговорил он, подавая Леону один из конвертов. — Оно из Сен-Жюльен-дю-Со.
— По всей вероятности, от Рене.
Нотариус принялся просматривать свою корреспонденцию, пока Леон читал письмо от Дарвиля.
Друг Леона писал, что так как mademoiselle Эмме-Розе делается с каждым днем все лучше и лучше, то доктор наконец позволил перевезти ее в Париж. Madame Анжель и ее дочь уезжают на другой день, и он будет их спутником.
Как только он приедет, то займется приискиванием небольшой квартирки и ее меблировкой.
Он с нетерпением будет ждать приезда Леона.
— Что тебе пишет твой друг?
Леон сообщил отцу от отъезде Рене, благоразумно умолчав об Эмме-Розе и madame Анжель.
— В таком случае немедленно пошли ему депешу. Напиши, что ты будешь в Париже через четыре дня и остановишься у моего коллеги, Мегрэ, на улице Риволи. Иди скорее на телеграф!
Молодой человек не заставил повторять себе это приказание: он нуждался в уединении и свежем воздухе.
Не депешу хотелось ему послать Рене Дарвилю. Будь он свободен, он сам помчался бы к другу в Сен-Жюльен-дю-Со, чтобы поведать о всех тех ужасных для него вещах, которые сообщил отец.
Страшное, чудовищное обвинение, тяготевшее над красавицей Анжель, разрушало все надежды молодого человека, повергло в прах его лучшие, радужные мечты о счастье.
Придя на телеграф, Леон отослал Рене депешу следующего содержания.
« Еду через четыре дня в Париж и буду ждать тебя на улице Риволи у господина Мэгрэ, нотариуса. Нанимай квартиру и покупай мебель за общий счет».
Отправив депешу, он вернулся в отцовский дом и заперся в своей комнате.
В Дижоне оба агента тайной полиции, Светляк и Спичка, не добились ни малейшего результата. Напрасно ходили они из отеля в отель, всюду описывая приметы Оскара Риго.
В отеле «Кот д'Ор», где Пароли останавливался под именем Поля Жерара, коммивояжера, агенты обратили
Вследствие всего этого агенты отправились обратно в Париж.
Выслушав их доклад, начальник сыскной полиции сам отвез их к господину де Жеврэ.
Показания, данные марсельским торговцем ножей, были очень точны и имели громадное значение.
Господин де Жеврэ присоединил рапорт, составленный Казневом, к документам, относящимся к делу Жака Бернье.
— И вы ничего не заметили, ничего не нашли в комнате, которую этот человек занимал в отеле?
— Извините, господин судебный следователь, — возразил агент, — я кое-что нашел, но находка моя так ничтожна, что я даже не счел нужным упоминать о ней в своем рапорте.
— Что же это?
— А вот что!
С этими словами Казнев вынул из кармана кусочек синего карандаша, тщательно завернутый в белую бумагу.
Следователь взял его и, внимательно осмотрев, вдруг вздрогнул.
— Это указание кажется вам ничтожным, — проговорил он наконец, — а между тем это имеет огромное значение. Оно сразу решает вопрос о подлинности жильца в отеле «Beausejoun». Этот человек и есть убийца.
Затем, при виде изумления обоих агентов, господин де Жеврэ прибавил:
— Синий карандаш служил ему для пометок на письме, которое Жак Бернье послал своей дочери. Он подчеркивал им те фразы, на которые должен был больше всего обращать внимание. Вот посмотрите! — заключил следователь и, вынув из дела письмо, подал его агентам.
— Это ясно, как Божий день! — воскликнул Казнев, прочитав подчеркнутые фразы. — Тут, без всякого сомнения, есть кое-что больше простого совпадения. Позволите ли вы мне, господин следователь, спросить вас, каким образом это письмо попало в ваши руки?
— Бумажник Жака Бернье был поднят третьего дня на улице. В нем находились три документа необычайной важности.
— На улице в Париже? — переспросил Спичка. — Да.
— Доказательство, что убийца и не думал покидать Париж, где он считает себя в безопасности. Я удивляюсь, как это нашим товарищам до сих пор не удалось напасть на его след.
— Благо вы теперь вернулись, я могу рассчитывать на вас, чтобы поймать этого негодяя, — проговорил следователь.
— С сегодняшнего же вечера мы начнем облаву и, будьте уверены, сделаем все, от нас зависящее.
— Поручаю вам также постоянный надзор за домом Анжель Бернье, хозяйки москательной лавки в Батиньоле.
— Не потрудитесь ли вы, господин следователь, выдать нам открытый лист на случай ареста Оскара Риго?
— Сейчас выдам.
Господин де Жеврэ написал и подписал открытый лист, который у него просил Казнев, и отдал ему.