Кровавое дело
Шрифт:
Носильщик поспешил повиноваться и присел на кончик стула, не переставая отвешивать поклоны.
— Как вас зовут?
— Оскар Риго.
— Есть прозвище?
— Да, друзья меня прозвали Весельчаком… но, уверяю вас, в настоящую минуту мне вовсе не до смеха. Я спрашиваю себя, почему меня арестовали?
— Вы задаете себе этот вопрос серьезно?
— Да, сударь, не имея решительно ничего на своей совести…
— Событий, произошедших вчера вечером в кабаке на улице
— Но, господин судья, я очутился там, чтобы поесть, а на меня напали без всякой причины и повода с ножом в руках, доказательством чему может служить один из моих друзей, желавший меня защитить; его так избили, что теперь он, может быть, уже умер.
— Если нужно будет, мы еще вернемся к этому делу, — сказал господин де Жеврэ. — Теперь же нам надо заняться делом гораздо более важным.
Оскар почувствовал, как сильная дрожь пробежала по всему его телу и заледенила кровь в жилах.
«Более важным! — подумал он. — Так, верно, узнали про кольцо… вот чертовщина-то! Уж что я найду — всегда к несчастью».
— Где вы родились? — продолжал господин де Жеврэ.
— В Париже! Я чистокровный парижанин, родился на улице Жюльен-Лакруа, в Бельвиле; круглый сирота: из семьи у меня осталась только сестра, которая, по-видимому, справляет свою свадьбу, так как целую неделю я ее ищу по всем закоулкам Парижа и нигде не могу отыскать. Вот почему вчера я был в том квартале, надеясь встретить ее.
— Перестаньте болтать! — перебил следователь. — Не пускайтесь в пустые разглагольствования, а отвечайте коротко на мои вопросы!
— Слушаю, господин судья!
— Ваше занятие?
— Я носильщик.
— Местожительство?
При этом вопросе Риго вытаращил глаза и раскрыл рот от изумления. Если спрашивают его адрес, значит, они ничего не знают и хозяина не забрали. Но в таком случае почему же он арестован?
— Я спросил вас, где вы живете? — повторил с нетерпением судья.
Риго подумал:
«Дать адрес — значит самому указать дорогу, а если мой хозяин попадет в руки полиции, он разболтает лишнее. Надо быть как можно осторожнее!» — Подумав, носильщик громко ответил:
— Как судья, вы имеете право меня допрашивать, но я имею тоже известные права… Так как вчерашнее дело не есть причина моего ареста, то я хочу знать: почему я лишен свободы и подвергаюсь допросу?
— Вы отказываетесь дать свой адрес?
— Я его не скажу до тех пор, пока не узнаю, в чем меня обвиняют.
Господин де Жеврэ обменялся взглядами с начальником сыскной полиции, который произнес потихоньку:
— Спросите, где он провел ночь на двенадцатое
Следователь исполнил его совет.
— Ночь на двенадцатое число… — повторил Оскар Риго, — ах, на это-то я могу вам ответить — я ехал в поезде…
— Вы признаетесь?
— А почему бы и нет? За место я заплатил, взяв в Марселе билет второго класса. Шику в этих вагонах никакого, деревянные скамьи, вот и все. В Париж я приехал утром двенадцатого.
— В этом тоже сознаетесь?
— Разумеется! У меня нет ровно никакой причины скрывать это.
Господин де Жеврэ открыл ящик своей конторки, вынул оттуда корсиканский нож, данный Казневом по возвращении из поездки в Марсель и Дижон, и, показывая Оскару, спросил:
— Знаете вы эту вещь?
— Мой нож! — воскликнул носильщик, вне себя от удивления.
— Так вы узнаете?
— Еще бы! Он мой! Я его купил в Марселе в магазине на набережной Братства и недоумеваю, как он попал в ваши руки и как вы догадались, что он принадлежит именно мне…
— Вы недоумеваете?
— Вполне естественно, так как я его потерял, к несчастью.
— А! Вы его потеряли?
— Вы сами это видите, если он у вас.
— Где вы его потеряли?
— В Париже.
— Не в вагоне ли первого класса?
— Ни в коем случае! Я не так богат, чтобы разъезжать в первом классе.
— А мы имеем основание думать иначе!
— Не понимаю.
— В самом деле?
— Честное слово! Слово честного французского гражданина, пользующегося всеми своими гражданскими и политическими правами.
— Ну уж это слишком дерзко! — воскликнул господин де Жеврэ. — Мы знаем истину: вы — убийца господина Жака Бернье.
Оскар подпрыгнул на своем стуле.
— Я!… Я!… — бормотал он с искаженным от волнения лицом. — Я — убийца! Горе тому, кто осмеливается это говорить!
— Этот нож, оставленный вами в ране вашей жертвы, говорит против вас!
Носильщик растерянно смотрел на судью, который продолжал:
— Вы не признаетесь, что в ночь на двенадцатое декабря убили путешественника по дороге из Марселя в Париж?
— Как! Того барина, которого я видел в вагоне по прибытии на вокзал? Меня обвиняют в его убийстве?! Вот так история! Но, черт возьми, я стану защищаться!
— Каким образом? Не признались ли вы, что купили нож в Марселе?
— Я сказал, потому что это правда.
— Вы останавливались в Дижоне, следя шаг за шагом за господином Жаком Бернье.
— Этого я не говорил, Жака Бернье не знаю и в первый раз слышу его имя, к тому же я никогда не был в Дижоне, никогда! Я только проезжал мимо него на поезде.