Кровавое дело
Шрифт:
— Но зачем пришли сюда эти господа?
— Они ищут…
— Что?
— Я тебе объясню потом, теперь некогда.
Начальник сыскной полиции и следователь зорко осматривались. Комната Эммы находилась рядом с комнатой матери и служила гостиной во время ее пребывания в Лароше. Скромная библиотека, постель с белыми занавесками, зеркальный шкаф, несколько этажерок, столик, два кресла и четыре стула составляли всю меблировку. Камин был украшен зеркалом, часами, подсвечниками и двумя вазами старинного фарфора, в которых
«Эти люди насколько же глупы, насколько гнусны!» — думала она.
— Одолжите мне ключ от зеркального шкафа, — сказал начальник полиции.
Анжель вынула из кармана связку ключей, бросила их на этажерку и воскликнула презрительно:
— Вот все ключи! Шарьте!
Казнев отпер зеркальный шкаф, наполненный бельем. Вещь за вещью он перебрал все, как вдруг под руку попалась связка бумаг, которую он и передал начальнику полиции, а тот — следователю.
— Что это? — спросил последний.
— Несколько облигаций кредитного общества и банковские билеты. Тут все, что я имею, не считая товара в магазине.
— На какую сумму эти билеты?
— Здесь тридцать три тысячи франков: двадцать восемь тысяч облигациями, пять тысяч — банковскими билетами.
Судебный следователь пересчитал, и оказалось верно; тогда он положил деньги на столик. Как книжный шкаф, так и зеркальный не представили ничего подозрительного, и белье оставили в покое.
— Если вам угодно, пойдемте в следующую комнату, — заявил начальник полиции следователю, но вдруг вспомнил, что Казнев не осмотрел фарфоровые вазы. Он подошел к камину и опустил руку в одну вазу, вынув предварительно мох, заполнявший ее наполовину.
— А-а! — воскликнул он вдруг и выдернул руку с зажатой в ней вещью, которую поспешил осмотреть.
Это была записная книжка из слоновой кости с вытисненными на одной из дощечек инициалами «С» и «В», начальными буквами имени Сесиль Бернье.
— Ну-с, сударыня, не компрометирует ли вас эта вещичка? — спросил он торжествующим тоном, показывая Анжель записную книжку.
Как ослепленная молнией, она отступила и смертельно побледнела. Господин де Жеврэ испустил радостный крик.
— Записная книжка Сесиль Бернье! Невозможно ошибиться, это ее собственность! Станете вы теперь отпираться, сударыня?
Эмма-Роза, испуганная таинственной сценой и бледностью матери, встала с кресла. Анжель, казалось, сошла с ума. Господин де Жеврэ подошел к ней и повторил:
— Вы еще отпираетесь? Она обронена у вас, это очевидно!
— Милостивый государь, я не понимаю… клянусь вам, не понимаю, — пролепетала Анжель, едва приходя в себя.
— В самом деле? —
— Каким образом эта книжка, которую я вижу в первый раз в жизни, очутилась здесь? Клянусь вам, я не знаю…
Судебный следователь с улыбкой продолжал:
— Вы не знаете! Однако же невероятно, чтобы она сама по себе спряталась под мох в вазе.
— Я согласна, что это невозможно, но если моя служанка ее не положила, то…
— Полноте, не лгите!
Анжель зашаталась, холодный пот выступил у нее на висках.
— Мама!… — закричала Эмма-Роза, бросаясь в объятия Анжель. — Что говорит этот человек?
— Ничего, — ответила Анжель, покрывая поцелуями лицо дочери, — его слова относятся не ко мне. Подозрение падает не на меня.
— Я уже больше не подозреваю, а обвиняю, — возразил господин де Жеврэ. — Анжель Бернье, вы принимали участие в убийстве, совершенном в ночь с одиннадцатого на двенадцатое декабря Оскаром Риго…
— Как перед Богом, клянусь жизнью моей дочери и своей собственной душой: я не знала о записной книжке, — прошептала Анжель. — Вероятно, во время моего отсутствия моя служанка ее нашла и, думая, что она принадлежит мне, положила в вазу…
— Зачем бы ей прятать туда? И куда девались письмо и банковские билеты?
Анжель осознала себя в заколдованном круге: куда бы она ни повернулась — нигде нет выхода, везде пропасть.
— В таком случае я погибла! — проговорила она с отчаянием. — Господь меня покинул, и, однако же, я ничего не делала дурного.
— Приведите сюда служанку!
Казнев спустился и через минуту вернулся в сопровождении Катерины, бледной и дрожащей.
— Катерина, — воскликнула Анжель, — скажи этим господам…
— Молчать! — перебил следователь. — Я один имею право допросить эту женщину. — И затем, показав ей книжку из слоновой кости, спросил: — Знаете вы эту вещь?
— Нет, сударь, я ее никогда не видела.
— Как! Ты не знаешь этой книжки? Ты ее не поднимала?
— Еще раз, молчите!… Так вы не поднимали эту вещь в лавке?
— Нет, сударь, — повторила служанка, опуская голову.
— Вы уверены? Подумайте, ваш ответ чрезвычайно важен!
— Если бы дело касалось моей жизни, я и тогда сказала бы только истину.
— Хорошо, ступайте!
Катерина, полуживая, ушла. Эмма, испуганная, ничего не понимая, крепко прижималась к матери.
По знаку следователя, начальник сыскной полиции вышел на середину и произнес страшную фразу:
— Анжель Бернье, именем закона вы арестованы!
Анжель и Эмма испустили одновременно крик ужаса.
— Но, сударь, вы поступаете несправедливо, гнусно и позорно. Чем вам поклясться в моей невиновности? Какой клятвой убедить? Верьте мне, умоляю вас на коленях, я не знала, что эта книжка в моей квартире, и не могу понять, как она очутилась здесь.