Кровавое евангелие
Шрифт:
Пистолетный выстрел прозвучал как раскат грома, больно кольнув ее в уши, после чего в них долго слышался звон.
Затылочную часть черепа стригоя разнесло, и сейчас из черепа шел дым от серебряной пули, которую Эрин всадила в его уцелевший глаз. Силой инерции безжизненное тело этого существа преодолело еще несколько ярдов. Оно рухнуло на землю позади Джордана и, скользя по полу, почти достигло ног Эрин. Та отпрянула назад, но Надия успокоила ее, произнеся лишь одну фразу:
— Это мертвец.
Джордан снова встал на ноги и поднял Пирса.
— Отличный
Он улыбнулся, но его улыбка не была снисходительной. Удовлетворенность тем, что она сделала, теплой волной захлестнула ее сознание.
Они вдвоем втиснулись в сырой воздушный шлюз.
Эрин поспешно склонилась над Руном, напуганная его бледностью, — он и обычно был бледным, но сейчас его лицо выглядело абсолютно белым. Из его обнаженной груди все еще сочилась кровь. Надия и Джордан с оглушительным лязгом захлопнули люк воздушного шлюза и зафиксировали крышку замками. После этого начали торопливо открывать крышку наружного люка.
Надия скорым шагом пробралась по тесному помещению и повернула рукоятку крышки наружного люка в положение «открыто». Та с треском отворилась. Эрин не успела сделать глубокий вдох, как холодная вода хлынула в шлюз и в считаные секунды накрыла ее с головой. Джордан, не выпуская из рук Пирса, включил свой водонепроницаемый фонарь. Эрин сделала то же самое, вцепившись мертвой хваткой в куртку Руна.
Надия подпирала плечом крышку до тех пор, пока давление наконец не уравновесилось, и стала подталкивать всех к выходу. Она плыла рядом с Эрин и Руном, держа своего собрата-сангвиниста за запястье.
Теперь Руна опекала Надия, поэтому Эрин, оттолкнувшись от крышки люка, поплыла вперед. Она изо всех сил старалась преодолеть вес тяжелого кожаного плаща, тянувшего ее в глубину, не говоря уже о том, что все ее карманы были наполнены бетонными обломками. Она начала было тонуть, но решила не сдаваться, потому что все, что было при ней, дорогого стоило.
Невдалеке Эрин увидела искривляемое волнами изображение фонтанной статуи — человека на вздыбленном коне, — облепленной водорослями. А может, и ее ждет та же судьба, что и тех жителей города, что вместе с ним ушли на дно озера?
И тут рядом с ней возник Джордан. Вцепившись в воротник ее плаща, он потащил ее, стараясь рывками и толчками подталкивать и ее, и Пирса к серебряной полоске, показавшейся на восточном краю неба.
А ведь только что, когда ее голова была под поверхностью воды, Эрин чувствовала, будто погружается в вечность…
Она глубоко вдохнула.
Небо над ее головой уже окрасилось в нежно-серый цвет. Приближался рассвет, но Пирсу это не сулило ничего хорошего. Им так и не удастся достичь святилища Хармсфельдской церкви вовремя.
Джордан притянул ее к лодке. Надия вместе с Руном уже были на борту; сангвинистка помогла втащить в лодку тело падре Пирса, пребывавшего в бессознательном состоянии. Джордан влез в лодку сам, чуть не перевернув ее при этом.
Эрин, ухватившись за деревянный планшир рядом с веслом, дожидалась своей очереди. Она сделала глубокий прерывистый вдох, ее тело дрожало, как в лихорадке.
Балансируя, Джордан снял с себя плащ, сшитый из волчьей шкуры, и накрыл ею кого-то из тех, кто был в лодке. Затем, протянув теплую ладонь Эрин, втащил ее в лодку, она оказалась в ней в самой неуклюжей позе.
— Твой плащ, — обратилась к ней Надия. — Скорее.
Джордан с такой быстротой помог Эрин снять промокшую одежду, как будто плащ на ней горел. Она дрожала настолько сильно, что едва держалась на ногах.
Джордан и Надия работали быстро и слаженно, пристроив оба плаща над ранеными сангвинистами так, чтобы солнечные лучи не попадали на их тела. Солнечный свет убьет Пирса, а Рун, как полагала Эрин, должно быть, окажется слишком слабым, чтобы противостоять ему. Слишком много крови он потерял у входа в бункер.
Когда все неотложные дела в лодке были закончены, Надия села и наклонила голову. Ее тоже колотил озноб. Она опустила тяжелую голову на руку.
— Ты в порядке? — спросил Джордан.
— Все обойдется, — невнятным шепотом ответила сидящая к нему спиной женщина.
На ее правом бедре была глубокая рана диаметром с четвертак, уже вычищенная и обработанная. Но даже несмотря на эту рану, она спасла всех.
Джордан вытянул якорь и бросил его на середину лодки.
Чувствуя слабость, Эрин, нащупав весло, помогла Джордану грести к берегу. Ее руки дрожали так сильно, что она едва удерживала конец весла.
Из-под одного из плащей раздался слабый, задыхающийся, едва слышный голос:
— Пожалуйста. Снимите с меня это.
Это был голос падре Пирса.
Надия, опустив глаза, посмотрела на его скрюченное тело, по выражению ее лица всем стало ясно, что у падре агония.
— Ты же умрешь.
— Я знаю, — сказал он. — Освободите меня.
Рука Надии опустилась на плащ, но она не сняла его с тела старика.
— Пирс, пожалуйста, не надо.
— Ты можешь гарантировать мне отпущение грехов? — Его хилый, болезненный голос был едва слышен на фоне плеска воды и шума, создаваемого весельными лопастями.
Надия вздохнула.
— Я пока еще не получила священных приказов. — Она подняла другой плащ и просунула под него голову. — К сожалению, Рун в таком состоянии тоже не может гарантировать тебе отпущения грехов.
Сидя рядом с Эрин, Джордан быстро и ритмично загребал веслом воду. Ей грести было тяжелее, руки занемели от холода.
— Тогда прошу тебя, Надия, давай помолимся вдвоем, — взмолился Пирс.
Эрин и Джордан, работая веслами, медленно приближались к берегу, а двое сангвинистов молились на латыни, но слова их молитвы Эрин не переводила. Она неотрывно смотрела на воду, розовеющую при свете утреннего солнца, и думала о Руне, умирающем, а может быть, уже и мертвом, под джордановским плащом. Зачем она согласилась отправиться на эти поиски? Ведь розыск Евангелия унес уже столько жизней, тем более что Рун предупреждал ее об этом… Пока они не нашли ничего, а потеряли так много.