Кровавое евангелие
Шрифт:
Незнакомка, оголив свое длинное горло, показала черный рукотворный знак.
И все-таки Рун искал во всем этом что-то лживое. Действительно ли эта женщина из рода Баториев? Является ли она потомком той первой женщины, которую они когда-то считали Женщиной, умудренной Знанием?
Вчитываясь в предзнаменования того времени, кардинал Бернард думал, что Элисабета, согласно пророчеству, и была таковой — Женщиной, умудренной Знанием. В конце он все-таки признал свою неправоту, но ведь были и такие, кто верил в правильность его суждений… Возможно, они принимали указания, исходившие от семейств Баториев,
Рыжеволосая женщина хотя и переключила свое внимание на Распутина, но глаз с Руна так и не спускала.
— Я беру и его, и Книгу. А вы получите вдвое больше.
Рун сощурил глаза. Кому служит эта странная женщина? Кто поставил ей эту черную метку на горле? И почему?
Рун мог предположить, что лишь одно существо обладает достаточной силой для того, чтобы использовать Распутина в своих интересах: это мистический предводитель велиалов. Последний человек на земле, достойный держать в руках Книгу.
Корца внимательно рассматривал отметину на горле этой женщины. Видел ли он сейчас отпечаток мужской руки, принадлежащей кукловоду велиалов? По его телу пробежала дрожь. Он молил Бога о том, чтобы кардинал Бернард оказался прав, и о том, чтобы Велиал не смог открыть Евангелие. Ведь нацистам это оказалось не под силу. Да и русским тоже. Возможно, Книга была снабжена собственной превосходной системой защиты.
Но ему была ненавистна сама мысль полагаться на случай.
Рун подсчитал силы. Десять стригоев, Распутин и волк. Стольких ему не одолеть. Даже если он и попытается, Эрин и Джордан, вернее всего, будут убиты. Но, кто знает, удачная возможность может возникнуть и позже. Если он согласится на то, что Батория возьмет его сейчас, он сможет быть рядом с Книгой и попытается завладеть ею. Зная, что никаких других шансов у него нет, он склонил голову в знак согласия.
Распутин, прежде чем заговорить, несколько секунд изучал его лицо, по его голубым глазам было видно, что он занят подсчетами.
— Нет, моя дорогая. Он-то охотно согласится. Я обещал тебе Книгу в качестве акта доброй воли по отношению к тому, кому ты служишь. Но Рун мой. Ну а ты, если уж хочешь, можешь взять одного из людей, если взамен на это твой хозяин гарантирует сохранение жизни тому, кого я выберу позже.
— Но ведь нам-то ты обещал совсем другое, Григорий, — Рун старался говорить спокойно, хотя прислужники Распутина крепко вцепились и повисли на нем. — И если ей нужно кого-то взять, так почему не взять меня?
— А правда, — поддержала его Батория. — Почему не его?
Распутин подал знак своим приспешникам, и они, хотя и без особого энтузиазма, подступили ближе к ней.
— Таково мое решение. И, прошу тебя, не испытывай мое терпение.
— Ты же дал нам слово, Григорий, — напомнил ему Рун. — Ты не должен действовать нам во вред.
Батория пропустила слова Руна мимо ушей.
— Извините меня, падре Распутин. — Она сначала внимательно осмотрела Эрин, а затем Джордана. — Я воспользуюсь вашим любезным предложением, но вы предоставили мне очень жесткие условия выбора. Даже и не знаю, кого мне выбрать…
— Выбери меня. — Джордан подмигнул
— В этом я не сомневаюсь. — Губы Батории скривились в подобии какой-то ведьминской улыбки. Ее серебристые глаза встретились с глазами Руна. Они горели злобным огнем. — Нет, я, пожалуй, возьму эту женщину.
Рун бросился к Батории, но толпа стригоев повалила его на землю, прежде чем он успел сделать первый шаг, и своим весом буквально пригвоздила к месту. Три других стригоя лишили подвижности Джордана.
— Ну что, Рун. — Распутин легонько пнул его носком своего черного ботинка. — Я всегда держу слово. Всегда. Надеюсь, ты это помнишь.
Рун сопротивлялся, стараясь освободиться. Джордан рядом с ним тоже старался изо всех сил. Но все было бесполезно. Эрин наблюдала за ними широко раскрытыми глазами. Стригои держали ее за обе руки. Она тоже не могла освободиться. Рун проклинал себя за то, что так глупо доверился Григорию. Это была его вина.
Распутин стоял, уперев руки в бока.
— Батория, дорогая моя, я дал этой женщине слово, что, пока она в России, ей ничего не угрожает. И ты, соответственно, будешь выполнять мое обещание. Но этой защите придет конец, как только она пересечет наши границы. Ты можешь делать с ней все, что захочешь, но только вне пределов русской земли.
21 час 04 минуты
Эрин вырывалась из обхвативших ее цепких рук, но не могла сдвинуться даже на дюйм. Еще большее число распутинских приспешников набилось в комнату, наполнив ее запахом смерти.
Рун боролся с повисшими на нем стригоями, пустившими в ход и ногти, и зубы. Ближняя к ним стена уже была забрызгана кровью. Его тело было накрыто целой кучей стригоев.
Джордан, тоже вовсю сражавшийся с напавшими на него, вдруг неожиданно обмяк. Эрин почувствовала удушье. Он убит? Потерял сознание? Она изо всех сил стала пробиваться к нему, но это оказалось невозможным.
Множество рук потянулось к свинцовому блоку. Множество других рук, вцепившись в ее руки, держали их неподвижно перед ее лицом.
Вокруг шеи Эрин защелкнулся холодный ошейник, и приспешники Григория сразу отступили от нее на шаг. Она рванулась к лежавшему ничком Джордану, и сразу же острые шипы вонзились ей в горло. По шее потекла кровь.
Хватая ртом воздух, она остановилась. Пульсирующая боль в шее казалась невыносимой. Ошейник был с шипами — такой же, как строгий ошейник для собак, хотя шипы были заточены острее — для того чтобы их проникновение в кожу было более болезненным. Кто-то просунул палец между ошейником и ее шеей, чтобы шипы вышли из ее тела. Чтобы не закричать от боли, Эрин сжала челюсти.
Стригои, толпившиеся вокруг нее, издавали плотоядные стоны, пожирая своими жадными глазами ее залитую кровью шею. Тот, кто держал ее, беспрестанно облизывал языком губы.
— Хватит! — заорал Григорий.
Держа в руке кожаный ремешок, он протиснулся к Эрин. Привязав один конец ремешка к ошейнику, охватывающему ее шею, второй его конец он протянул Батории.
— Спасибо, — поблагодарила она Распутина, наматывая ремешок на запястье, и, ухватившись за него второй рукой, натянула его туже.