Кровавое евангелие

Роллинс Джеймс

Внезапно замолчав, Батория накрыла ладонью черную отметину на горле.

Сделав несколько шагов, Эрин, прося продолжить рассказ, повторила последние произнесенные ею слова:

— И с тех пор?..

Батория убрала ладонь с шеи.

— Мы, оставшись без гроша, еще и подвергались преследованию. А потом какой-то незнакомец предложил нам что-то вроде способа выживания, предложил способ вернуть утраченное, а также и отомстить. — Она подняла руку и показала крупное рубиновое кольцо, надетое на один из пальцев. — Даже вернул кое-какие ценности, принадлежавшие ранее нашей семье, и наши фамильные драгоценности, которые

ему удалось спасти и не дать им пропасть навсегда. Но такой благородной щедрости сопутствовало одно непременное условие: одна женщина из каждого поколения нашей семьи должна была находиться в служении у некоего сурового хозяина, должна была быть накрепко привязана к нему и исполнять все его повеления. Я и есть та самая единственная женщина моего поколения. Таков выпавший на мою долю жребий, и никто не спрашивал, готова я следовать ему или нет.

Последние слова были сказаны с горечью, проникающей прямо в сердце.

Эрин, ошеломленная рассказом, буквально онемела и, лишь пройдя несколько шагов, смогла собраться с духом и снова заговорить. Они подошли к закрытой двери, и Батория, открыв ее, вывела Эрин на грязную лестницу. Вынув из кармана фонарь, она включила его. Ступеньки поднимались на несколько этажей. Подъем обещал быть долгим.

— Входи.

Пропустив вперед волка и втянув Эрин, Батория поставила ее перед собой. С каждым шагом ошейник все плотнее стягивал ее горло. По шее потекла свежая кровь. Эрин пыталась заглушить боль, всеми силами переключая сознание на обдумывание способа побега.

Беспощадный волк поднялся до следующего пролета. На лестничную площадку выходила дверь. Это, возможно, тот единственный шанс, которым ей будет можно воспользоваться.

Когда они поднялись до следующей площадки, Эрин, сделав глубокий вдох и быстро припав к полу, выбросила вперед ноги, обхватив ими колени Батории.

Когда женщина падала вниз по ступенькам лестницы, Эрин, изловчившись, выхватила у нее из рук конец ремешка. Батория с грохотом летела кувырком вниз. Эрин, отскочив в сторону, прижалась к стене. Шипы глубоко впились в ее шею, но сейчас она не обращала внимания на боль. Только бы проникнуть за эту дверь и как-либо запереть ее. Тогда она, возможно, смогла бы выбраться из этого плена и выйти из эрмитажного лабиринта.

На верхней ступени пролета, жалобно воя, сидел волк, словно чувствуя боль своей хозяйки. Его горящие красные глаза пристально смотрели на Эрин.

Она, упав всем телом на дверь, стала лихорадочно ощупывать ее своими связанными руками, пытаясь нашарить ручку, — но безуспешно.

21 час 16 минут

Джордану, которого окружала и толкала по проходу куча сподвижников Григория, вдруг ударил в нос сильный тошнотворный запах того самого огромного медведя. Переставляя ноги, он представил себе человеческий череп, выкатившийся из клетки, и искоса посмотрел на Руна.

Падре кивнул. Он тоже, похоже, понял, что их ждет. Распутин планировал скормить их медведице.

Джордан ожидал удобного момента, но распутинские олухи, окружив его стеной, находились не дальше одного шага от него. Он знал и их силу, и собственную слабость. Нечего и думать о том, чтобы затеять сейчас серьезную драку, — он потерял так много крови, что с трудом передвигал ноги.

Так,

значит, вот как ему предстоит умереть — стать медвежьей жратвой? Стоун вспомнил, с каким отчаянием просил у Бога не дать ему умереть от клыков распутинских прислужников. Эти молитвы остались без ответа, но он, как это ни странно, все равно благодарил Бога. Он без раздумий предпочтет скорее стать медвежьей жратвой, чем погибнуть от клыков стригоев.

Перед ним возникло лицо Эрин, ее губы, ее теплые руки на его теле. Он должен освободиться. Ведь с каждой секундой Батория уводила ее все дальше от распутинского обиталища и приближала ее смерть. Она намеревалась убить Эрин в первую же минуту, как только сможет сделать это, не нарушая слова, данного Распутиным.

И все это для того, чтобы причинить боль Руну.

До конца туннеля оставалось совсем немного, вонь от медведя становилась невыносимой. Джордан увидел искусно сделанные ворота, которые издали можно было принять за лесную опушку.

Медведица дремала внутри клетки. Может, она была слишком усталой, чтобы есть их?

Распутин хлопнул растопыренными ладонями по воротам, подавая зверю сигнал к обеду.

Зверь поднялся на ноги.

Время обеда наступило.

21 час 18 минут

Сгорая от злобы и свернувшись в клубок, Батория катилась вниз по ступенькам лестницы, сброшенная этой проклятой женщиной-археологом. Она собственной спиной прочувствовала грани всех идущих вниз ступеней, пока наконец не оказалась на площадке. Некоторое время она лежала, приходя в чувство.

Наверху над ней раздались два удара. Батория, услышав глухое рычание, поняла, что волк держит под контролем эту мерзкую ученую тварь, и почувствовала удовлетворение, доставленное ей Магором, — удовольствие хищника, загнавшего добычу в угол.

— На место! — закричала Батория, радуясь вместе с волком.

Эта радость помогла ей приглушить боль, которую она почувствовала, вставая на ноги. На лице у нее появилось несколько уродующих ее кровоподтеков, но ничего более серьезного падение с лестницы не причинило. Она уже столько времени живет с постоянным ощущением боли, что практически не заметила боль от ушибов.

Полная решимости, Батория снова поднялась на один марш, на ту площадку, откуда только что упала. Магор прижал женщину к облупленной двери, положив одну лапу ей на плечо, его клыки почти касались ее горла. Батория чувствовала, что он весь сгорает от желания вцепиться ей в горло, его когти скребли по бетонной стене.

Женщина-археолог наблюдала за ним широко раскрытыми глазами. По ней было видно, что она вот-вот лишится чувств.

Батория удивилась тому, что она еще держится и не валяется в обмороке.

— Пока не надо, мой милый. — Она взяла в руку конец ремешка и натянула ошейник что было силы. — Когда будет можно, обещаю, ты сможешь вдоволь наиграться с ней.

Согнув плечи и с трудом переставляя дрожащие ноги, Эрин поднялась за ней еще на один лестничный пролет.

— Какое отчаянное и безвыходное положение, — с язвительной насмешкой в голосе посочувствовала Батория. — Ведь это совсем не то, чего ты ожидала, отправляясь из Иерусалима на эти отважные дела, верно? Ты наверняка была уверена, что твоя жизнь обретет ценность из-за упоминания о тебе в пророчестве?