Кровавое евангелие

Роллинс Джеймс

Улыбнувшись, Джордан повел пальцем по одной линии.

— Эти конфигурации иногда называют цветками молний. Они появляются в результате разрывов мелких капилляров под кожей в результате прохождения электрического тока, следующего за ударом молнии. Вот от этого я и пострадал. — Он дотронулся до середины ветвления на грудной клетке. — Эта конфигурация расползлась. Некоторое время она была ярко-красной, но затем поблекла, и от нее остался лишь маленький шрам.

— А потом?

— Я сделал себе эту оригинальную татуировку, чтобы не забывать о том, что эта жизнь дана мне в подарок. — Джордан рассмеялся. —

А заодно и довел родителей почти до сумасшествия.

Эрин хотелось потрогать татуировку, ощупать ее — так она с первоначальным чувством недоверия обследовала все предметы, казавшиеся необычными. Женщина уже протянула палец к его груди, но внезапно остановилась, а палец застыл в воздухе близ черной отметины на его грудной клетке.

Стоун протянул руку, взял ее пальцы в свои и притянул их ближе.

— Там, где поначалу был шрам, вы нащупаете небольшой бугорок.

Эрин собралась было воспротивиться, но не смогла. Как только кончики ее пальцев коснулись его кожи, ее словно встряхнуло, словно шрам все еще хранил какую-то часть электричества от той самой молнии, но она понимала, что это нечто большее, чем остаточный электрический заряд.

Джордан, должно быть, почувствовал то же самое. Его кожа натянулась в тех местах, к которым она прикасалась, упругие мышцы окаменели под ее пальцами. Его дыхание стало более глубоким.

Он все еще держал ее руку, а она, подняв голову, смотрела в его голубые глаза, на его губы — верхняя губа, уже чуть заросшая щетиной, напоминала очертаниями лук.

Глаза его потемнели, он склонился к ней, словно желая доказать, что остался живым после того злополучного удара молнии.

Эрин задержала дыхание и стала послушной его рукам — сейчас, после долгого дня ужасов, у них было одно общее желание.

Его поцелуй поначалу был нежным, легким как пушинка, его губы едва касались ее губ.

Она почувствовала жар во всем теле, словно электричество, исходившее от него, разогревало ее.

Поднявшись на цыпочки, Эрин плотнее прижалась к его губам, желая полнее ощутить его сладость, более глубоко прочувствовать его самого. Она обвила руками его голые плечи, прижала его ближе к себе, желая сделать его еще ближе, привязать к себе, еще сильнее согреться теплом его тела. Она растворилась в этом поцелуе, дала ему заполнить всю себя и вытеснить из памяти все ужасные события, случившиеся в усыпальнице.

Внезапно ее взгляд остановился на бледной круговой полоске кожи на безымянном пальце Джордана.

Это тоже была своего рода татуировка, служившая таким же ярким индикатором события, как и шрам, появившийся в результате удара молнии.

Он был женатым человеком.

Эрин отпрянула назад, налетев на умывальный стол.

— Ой, сожалею, — сказала она, придерживая стол и все стоявшее на нем.

— А я — нет, — хрипло произнес он, имея в виду совсем другое.

Она отвернулась, злясь на себя и, разумеется, на него тоже. Ей необходимо было успокоить дыхание и привести в порядок мысли.

— Я думаю, мы слишком спешим с этим.

Джордан посмотрел на часы.

— Так, может, перевести время?

Эрин не имела в виду время как таковое, но продолжать дальнейший разговор на эту тему не имело смысла.

— Мы ведь еще не расстаемся.

Джордан ответил ей понимающей,

слегка смущенной улыбкой, а затем, отступив к кровати, присел на нее. Эрин, сев на другой конец кровати, скрестила руки на груди — ей необходимо было поменять объект объятий.

— Как ваше второе плечо? — спросила она неестественно высоким голосом.

Стоун повредил плечо, когда, протискиваясь через узкий проход, спасался из обрушающейся усыпальницы.

Джордан, дотронувшись второй рукой до больного плеча, вздрогнул и поморщился.

— Болит, но, я думаю, ничего серьезного. Во всяком случае, пусть лучше болит у живого, чем не болит у мертвого, лежащего под грудой камней внутри горы.

— А ведь еще немного, и мы могли бы остаться там…

— Кто говорит, что легкий путь является правильным?

Эрин вспыхнула, все еще чувствуя жар, его объятия, его поцелуй. Опустив голову, она стала смотреть на свои руки. Когда ей показалось, что молчание слишком затянулось, она, посмотрев на дверь, спросила:

— Как вы думаете, что им от нас надо?

Джордан посмотрел туда, куда был направлен ее взгляд.

— Не знаю. Может быть, они хотят расспросить нас о том, что там происходило. Взять с нас клятвы хранить все произошедшее в секрете. А может быть, хотят дать нам миллион долларов.

— Почему именно миллион долларов?

Стоун пожал плечами.

— А почему бы и нет? Я просто предположил… давайте будем оптимистами.

Она посмотрела на грязные носки своих кедов. Легко сказать, будем оптимистами… а как это сделать, особенно если рядом с ней сидит полуобнаженный Джордан? Жар его обнаженной кожи легко преодолевал расстояние между ними. Сколько времени прошло с того времени, когда она находилась в одной комнате с обнаженным мужчиной? Не говоря уже о том, что ни один из них не был хотя бы наполовину таким, как Джордан, или их поцелуи хотя бы наполовину были такими сладкими, как поцелуй Джордана.

Снова воцарилось молчание. Взгляд Джордана был направлен в сторону; наверное, он думал о своей жене, о своей мимолетной измене ей.

Эрин напряженно соображала, о чем бы еще спросить его.

— У вас сохранился ваш санпакет? — громко выпалила она, и Стоун, вздрогнув, вышел из состояния задумчивости.

— Простите, — пробормотал он. — Наверное, я все еще нервничаю.

— Я ведь не кусаюсь.

— А все остальные, кто находится здесь? — спросил Стоун с улыбкой.

Эрин, улыбнувшись в ответ, почувствовала, что напряженность, возникшая было между ними, прошла.

Джордан извлек санпакет из кармана своих приготовленных на выброс джинсов, все еще лежавших на кровати.

— Давайте займемся вашей ногой.

— Я, пожалуй, справлюсь сама.

В этот момент Эрин предпочла бы лучше умереть от потери крови, чем позволить ему заниматься ее бедром. Начни он заниматься этим сейчас, кто знает, к чему это приведет.

— Может, вам лучше одеться, пока я буду обрабатывать свою рану? — предложила она.

Джордан покорно улыбнулся и подал ей санпакет. Эрин повернулась к нему спиной, а он принялся натягивать чистые черные брюки. Она пристально осмотрела ногу. Царапина, оставленная волком, уже не казалась такой опасной, как в пустыне. Эрин тщательно промыла рану, затем намазала ее антибактериальной мазью и забинтовала марлевым бинтом.