Кровавое евангелие
Шрифт:
Перевязанная рука Джордана, касающаяся лица и головы Эрин, заставила ее сердце забиться чаще. Она отошла на шаг и, вытянув руки, остановила его.
— Они покусали меня только за руки.
Согласно кивнув, Джордан быстро обработал ее раны.
— Если вы уже закончили… — обратился к ним Эммануил, и в его голосе слышались нотки раздражения. — Так, может быть, мы обсудим, что делать дальше?
За его спиной мышиные когти с прежней энергией скребли дверь.
Летучие мыши были совсем рядом.
05 часов 54 минуты
На глазах у Джордана крайняя доска дверного
Эммануил взмахнул своим коротким мечом, и голова летучей мыши покатилась по полу.
Джордан помог Эрин встать на ноги, и они вместе попятились от двери, в пролом которой уже просунулась другая летучая мышь.
— Эти скоты сжевали дверь, — с отчаянием в голосе произнес Джордан. — Добились, к чему стремились.
Рун кивком указал на темный проход в дальней стене помещения.
— Там открытый арочный проход. Попробуем укрыться в следующем помещении.
Направив туда луч фонаря, Джордан увидел темный проход, который вел неизвестно куда. Но, по крайней мере, мышам через него не проникнуть. И если Рун не почувствовал там никакой угрозы для них, этого вполне было достаточно.
— Поторопитесь, — произнес Эммануил сквозь сжатые зубы, поскольку дверь уже начала разваливаться на мелкие куски, не выдержав натиска такого количества зубов и когтей.
Надия и Рун бросились ему на помощь.
Джордан и Эрин прошли к дальней стене и остановились на пороге, опасаясь идти дальше. Джордан обвел лучом фонаря внутренность помещения, лежавшего за проемом, и удостоверился, что тонкое чутье Руна не подвело его и на этот раз. Проход действительно вел в другое помещение — большое круглое пространство, пустое и похожее на пещеру. Но по мере того, как он вел лучом фонаря по стенам, первоначальное ужасающее предположение стало превращаться в данность.
Из этого помещения не было другого выхода.
Тупик.
05 часов 55 минут
— Оттуда нет выхода! — обернувшись к Руну, закричала Эрин.
Ее глаза начали слезиться от острого аммиачного запаха в помещении. Гуано летучих мышей.
Эрин сделала несколько шагов в глубь помещения, Джордан шел за ней. Она водила лучом фонаря по стенам и по куполообразному потолку. Ее сразу же поразили два обстоятельства. Помещение, в котором они находились, и по форме, и по размерам было точно таким же, как усыпальница в Масаде. Но здесь все поверхности — пол, потолок и стены — были покрыты плитами белого мрамора.
Она представила себе, что когда-то этот зал выглядел прекрасно, но сейчас стены были в черных потеках мышиного помета, а на полу возле них громоздились кучи высохшего гуано.
Когда Эрин обратила внимание на второе обстоятельство, ее сердце забилось чаще, и в голове снова возникло схематическое изображение руны Одал.
— В чем дело? — закричал Корца.
Эрин посмотрела назад. Почувствовал ли он охватившее ее волнение?
Она ответила ему, не очень утруждаясь тем, чтобы кричать и быть услышанной — она понимала, что он отлично расслышит все, если она будет говорить, не повышая голоса.
— Я уверена, что это помещение находится в самом центре ромбического элемента руны Одал.
Перед ее мысленным взглядом возник маршрут, приведший их сюда.
Рун понял все.
— Ищите
Получив его разрешение и осознав нехватку времени, Эрин поспешила внутрь помещения, где еще раньше ее внимание привлек наиболее заметный здесь предмет — самый высокий из всего, что было в помещении, — распятие в человеческий рост с неестественно изможденным Христом, пригвожденным к нему, высеченное из белоснежного мрамора. Каждая деталь Христова тела выглядела безупречно, от его идеально оформленной мускулатуры до глубокой раны на боку. Однако, в отличие от общепринятого изображения Христа, на этой скульптуре он был нагим и безволосым, как только что родившийся младенец, что придавало его образу некую стилизованную красоту — смесь божественной чистоты и человеческой агонии.
Эрин направила луч фонаря так, чтобы получше рассмотреть его склоненную голову. Скульптура стояла на высоком каменном пьедестале с расширенной верхней поверхностью. Такая форма была известна Эрин, ведь она видела ее несколько часов назад. Она была точно такой же, как на жетоне «Аненербе» в кабинете Леопольда, на том самом, где была изображена колонна, поддерживающая раскрытую книгу.
Монах тогда сказал, что изображенный на жетоне пьедестал как бы представляет одну из главных целей «Аненербе»: документально подтвердить историю и наследие арийской расы. Но кроме этого он сказал, что это может символизировать «великую тайну, которую содержит в себе некая оккультная книга, обладающая великой силой, заключенной в ней».
Эрин, затаив дыхание, думала о том, что сейчас смотрит на то, что дало жизнь этому символу «Аненербе». Исходя из того, как верхняя плоскость пьедестала развернута относительно статуи, она не могла судить о том, хранится здесь что-либо или нет.
— Мы должны стоять возле двери, — предупредил ее Джордан. — На тот случай, если нам придется давать деру.
Эрин не сдвинулась с места и даже не попыталась этого сделать. Никакая сила не сможет удержать ее от того, чтобы подойти к этому пьедесталу, осмотреть его своими собственными глазами и выяснить, что там лежит, — а вдруг это как раз Книга, написанная собственной кровью Христа?
Джордан, едва слышно выругавшись, пошел за ней к статуе.
Крест и колонна стояли на возвышении — на квадратном мраморном основании со стороной, равной шести футам. Оба эти предмета были установлены так, чтобы подчеркнуть свою значимость. Но зачем нацистам понадобилось устанавливать распятие высотой в человеческий рост? А может быть, оно охраняло что-то, что нацисты посчитали священным и неприкосновенным?
Эрин должна была это выяснить.
Она запрыгнула на возвышение, ее лицо исказилось гримасой, потому что под ногами оказались осколки камней. Внимательно глядя под ноги и стараясь не наступить на что другое, она, затаив дыхание, обошла вокруг пьедестала. И тут луч ее фонаря высветил верхнюю поверхность мраморного аналоя.