Кровавые розы
Шрифт:
— Ты его знаешь? — спросила она, желая нарушить молчание Калеба, по крайней мере, заставить его признать её… сделать что-нибудь, чтобы отвлечь его от её книги. — Кейн Мэллой.
— Мы никогда не встречались, — сказал Калеб, не отрывая внимания от страницы, которую читал.
— Он практически правит этим районом, не так ли?
— Не каждым участком.
— Не твоим, ты имеешь в виду.
— Он не лезет в мои дела, я не лезу в его, — сказал он, переворачивая страницу. — Таким образом, нет необходимости в осложнениях.
—
Он взглянул на неё поверх стола, прежде чем снова уткнулся в её книгу.
— Кто говорит?
— Все.
— Репутация имеет большое значение в этом месте.
— Вот почему этот скандал не принесёт ОКТВ большой пользы. Ты думаешь, он всё это выдумал, как говорили некоторые люди?
— Я сомневаюсь в этом. Пришло время ОКТВ узнать, что грядёт.
— Излишне говорить, что ты их не одобряешь.
— Это вежливый способ выразить это.
— А как насчёт Высшего Ордена? У тебя с ними много общего?
Он перевернул ещё одну страницу.
— У тебя вдруг появилось много вопросов.
— Алиша всегда говорит мне, что я должна попытаться понять больше.
— Высший Орден украшает этот район своим присутствием только тогда, когда они хотят чего-то или хотят наложить какое-то наказание, которое, по их мнению, принесёт им очки во Всемирном Совете — всё, что сохранит их роскошь и привилегии в Мидтауне. Они могут пойти на хер, если речь идёт о большей части этого района.
— Значит, это не совсем тот единый фронт, который они любят демонстрировать?
— Если ты говоришь об Амилеке, то он пустая трата места. Он всего лишь марионетка, за ниточки которой дергают.
— Значит, ты его не поддерживаешь?
Наконец, он взглянул на неё.
— Теперь ты хочешь поговорить о политике?
— Это всего лишь вопрос.
Он на мгновение задержал на ней взгляд, а потом перевернул ещё пару страниц.
— Ты, должно быть, поддерживаешь его борьбу за равные права, — добавила она. — Разве вы все не этого хотите?
— Мы вам не ровня. Мы выше вас, — он снова взглянул на неё, и в его глазах мелькнул игривый вызов. — В какую бы иерархическую систему вы ни предпочитали верить.
— Если ты такой превосходный, почему ты ещё не главный? Почему ты всё ещё ограничен?
— Люди сильно подвели Третьи виды. Однажды это будет исправлено.
— Ты так думаешь?
— Я это знаю. Есть только один способ прийти к власти, и уж точно не через него и его политику, — он закрыл книгу и положил рядом с собой, затем повернулся к ней лицом. — Но ты уже знаешь это, если ты хоть немного так осведомлена, как утверждает твоя сестра. А она делает из тебя очень-очень умную маленькую библиотекаршу.
Он откинулся назад, положил ноги на стол, слегка согнув их, а руку перекинул через спинку дивана.
— И это снова будет смертельно для тебя, если пророчества сбудутся при твоей жизни. Ты окажешься в очень опасном положении,
— Этого не случится.
— Почему? Потому что Всемирный Совет установил все эти границы, чтобы гарантировать это? Прячась за своими заявлениями о работе над достижением равных прав, когда всё, что они хотели сделать, это предусмотреть непредвиденные обстоятельства, чтобы свести к минимуму риск, если избранный когда-либо появится? Ты всё ещё собираешься стоять в стороне и прятаться в своей библиотеке, надеясь, что всё это уйдёт?
От его упоминания об избранном у неё скрутило живот, и она не могла позволить себе развивать этот разговор.
— У меня есть право выбирать, что мне делать.
— И почему ты так против того, кто ты есть? Почему, когда ты могла бы совершить настоящее убийство? Буквально. Такая красивая и сексуальная девушка, как ты, тебе не составило бы труда заманивать нас в ловушку.
Она почувствовала трепет в груди от его комплимента, а также от того, как он окинул её своим соблазнительным взглядом.
— Для чего? Стать тем, кем я не являюсь? Я знаю, как это вызывает привыкание, подобно тому, как серрины, которые занимались этим достаточно долго, забывают, кто они такие, теряют всякое представление о себе. Я не хочу такой жизни.
— Значит, тебя пугает потеря контроля.
— Я просто не хочу, чтобы вампиры кусали меня за горло каждую ночь. Не говоря уже обо всём остальном, что связано с работой.
— Ты почти убедительна.
— Верь во что хочешь. Просто, по крайней мере, признай, что у тебя нет намерения отпустить меня даже, когда я докажу, что ты ошибаешься.
— А если я тебя отсюда выпущу, то что? Ты уйдёшь и забудешь обо всём этом?
— Я более чем способна притвориться, что ничего этого никогда не было, — сказала она, и её пульс участился от надежды.
— А что, если я не хочу тебя отпускать? Что, если я захочу оставить тебя здесь для собственного развлечения? Для моего собственного удовольствия.
Её сердце пропустило удар.
— Ты же знаешь, что это было бы ошибкой.
— Может быть, я думаю, что это того стоит. Может быть, я думаю, что ты стоишь того, чтобы рискнуть.
Она нахмурилась, увидев безжалостную самоуверенность в его глазах.
— Ты что, просто не способен испытывать чувство вины?
— За что? Добраться до твоего вида раньше, чем они доберутся до моего?
— По крайней мере, я пытаюсь понять тебя. Но твоё решение уже принято. Правда в том, что ты хочешь, чтобы я была такой же, как другие. Тебе нужно, чтобы я была такой же, как они. Ты не можешь смириться с тем фактом, что я другая. Я думаю, это больше говорит о тебе, чем обо мне.
Он допил остатки своего напитка.