Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме

Роннау Кристофер

Джилберт находился в нескольких метрах справа от меня. Пулемёт стоял между нами достаточно далеко, чтобы ни один из нас не мог добраться до него, не шурша листьями и сучками. Свою винтовку я сжимал мёртвой хваткой. Шаги, которые, казалось, достигли пределов нашей видимости, остановились на минуту, затем начали двигаться не прямо к нам, а влево от нас. Мы все быстро переглянулись и снова стали смотреть на шум. Вскоре шаги изменили направление и двинулись обратно слева направо перед нами, постепенно минуя нас и приближаясь к позиции Дэвиса и Иларди метрах в тридцати справа.

Дэвис уже стоял, опустившись на одно колено и наведя свою М-16 на шум. Иларди держал свой гранатомёт обеими руками, но никуда не целился. Гранаты для М-79 имели

внутри какое-то гироскопическое устройство, и должны были пролететь минимальное расстояние около двадцати или тридцати метров, прежде чем сможет взорваться от удара. Это было сделано из очевидных соображений безопасности. Как-то раз Иларди выстрелил, граната вылетела, ударилась об пальму и упала всем остальным под ноги. К счастью, она не взорвалась. Если бы Иларди выстрелил с такой короткой дистанции ещё раз, граната тоже не взорвалась бы, но уебала бы того парня, как бейсбольный мяч, пущенный со скоростью сто миль в час.

Спустя несколько секунд шаги перестали двигаться мимо Дэвиса и двинулись прямо на него. Трава раздвинулась и появился ВК. Дэвис выпустил очередь в четверть магазина, которая свалила ВК на месте, и он остался лежать, издавая стоны и подергиваясь туда-сюда. Мы все напряглись и ждали, не появится ли ещё кто-то, кто откроет по нам огонь. Через несколько секунд, когда ничего не произошло, мы испустили коллективный вздох облегчения. Дэвис осторожно подошёл к лежащему гуку и конфисковал большой жирный АК-47, который тот выронил. Затем он навёл винтовку на раненого, а Иларди вытащил его на дорогу. Вскоре показался Док Болдуин, который обработал раненого, наложив повязки, а затем ВК увезли и погрузили на медэвак. Ему предстояло получить гораздо лучшее медицинское обслуживание, чем если бы он сбежал.

Вся сцена не выглядела особо шокирующей, так что, прежде, чем раненого увезли, я подошёл посмотреть. Похоже, главное ранение ему нанесла пуля, попавшая в нижнюю часть живота или в тазовую область. Пройдя навылет, пуля оторвала ему почти половину левой ягодицы. Воронка на том месте, где должна была быть левая булка, была колоссальной, размером по меньшей мере с со средней величины яблоко. Я был уверен, что это больно. ВК нёс несколько патронташей с автоматными патронами, небольшой рюкзак и больше ничего. Он был тощим. Думаю, он шёл голодным большую часть времени и ему приходилось есть то, что он находил – вроде бананов, кокосов и побегов бамбука – просто, чтобы выжить. Второстепенных припасов у этого парня просто не существовало. Если он курил, то, по всей вероятности, между сигаретами у него проходили недели и месяцы. Для подобной преданности мы не годились. Я бы сдался и умер после первого дня без курева.

В тот вечер сержанта Эстеса увезли на грузовом вертолёте. Он был командиром отделения и всегда казался мне приятным и дружелюбным. К сожалению, у него разыгралась лихорадка высшей степени, боли в мышцах и приступы потливости, и Док решил, что это может оказаться малярия. Позже Док сказал, что технически ему следовало бы называть эту болезнь «лихорадкой чёрной воды». Так говорили, если у вас раньше уже была малярия, а теперь она вернулась и заодно сделала мочу тёмной, как это случилось с Эстесом.

За то время, что я служил в роте, мы уже отправили пару парней с такими же симптомами. Однако большинство из нас, включая и меня, не принимали таблетки от малярии, которые нам пытались выдавать. Я даже не знаю, почему. Если Док вручал мне таблетку, я её принимал. В остальных случаях я про неё забывал. Мы так никогда и не узнали окончательный диагноз Эстеса. Если не наклеивали ярлык «малярия», то его болезнь, наверное, называлась «бамбуковая лихорадка» или что-нибудь ещё в этот роде. Так или иначе, Эстес больше никогда не вернулся из госпиталя. Должно быть, это была малярия или ешё что-то равно серьёзное.

После убытия Эстеса, остаток ночи прошёл без событий, если не считать звуков Смиттерса. Во сне он издавал носом достаточно громкий свист.

Он звучал, как сирена при воздушной тревоге, отчего я нервничал. Не него нельзя было не обращать внимания. В моём нервном воображении свист становился широковещательным объявлением всем ВК в пределах слышимости немедленно проследовать в ячейку Роннау и отрезать ему голову, пока он не видит.

Опыт научил меня не будить виновного. Они либо начинали беситься, либо просыпались, ничего не понимая, и поднимали ещё больше шума. Правильная процедура заключалась в том, чтобы положить листик размером примерно с игральную карту на лицо нарушителя спокойствия. Он неминуемо сбрасывал листик, тёр лицо и переворачивался, не просыпаясь. Свист, тем временем, пропадал. Иногда требовалась двойная обработка листиком. В этот раз фокус удался и с одним. Это было в некотором смысле ребячество, но в то же время действенный способ, который одинаково хорошо работал и на храпунов и на свистунов.

На следующий день мы вновь услышали шаги перед нашими позициями, но они не прошли через траву и не показались на виду. Никто не стрелял, опасаясь поразить неизвестную цель вроде заблудившегося джи-ай, который пошёл отлить. Мой, можно сказать, патологический страх случайно убить американца не исчезал. Временами они меня реально раздражал.

Вечер застал меня ночном лагере в двухместной ячейке с Соей. Около полуночи, пока он стоял на вахте, а я спал, один или несколько ВК подошли к нашим позициям. Иларди, который стоял на посту прослушивания, услышал их приближение. Хотя он не видел, кто к нам идёт, он рассудил, что все добропорядочные нонкомбатанты в это время спят по домам, а не бродят по джунглям посреди ночи. Соответственно, он бросил в незваных гостей гранату, которая задела, по крайней мере, одного из них. Граната взорвалась метрах в пятнадцати перед нашими позициями, и стальные осколки со свистом разлетелись во все стороны. Некоторые из них врезались в мешки, из которых были сделаны наши укрытия, отчего из них просыпался песок.

Как ни невероятно, но взрыв не разбудил меня. Это не ускользнуло от внимания Сои, который, увидев, что я остался на земле, решил, что меня задело, и я не могу встать из-за ранений. Я проснулся оттого, что тряс меня и взволнованно спрашивал, куда мне попало. Я сказал, что я цел и выразил непонимание. Он пролил мне свет на произошедшее и поставил мне диагноз, дословно: «глухой, блядь». В том, что я вовремя не проснулся, меня извиняло то, что с шестью моими братьями и сёстрами у нас дома бывало шумно. Вполне возможно, что крики некоторых моих сестёр приближались по уровню децибел к взрыву ручной гранаты. Я был приучен спать при сильном шуме.

На самом деле, я просто устал, так же, как и остальной личный состав. Есть предел времени, в течение которого вы способны функционировать, если вам приказано бодрствовать каждый второй час каждую ночь. Мы ложились спать около восьми вечера и поднимались в шесть утра, что давало нам примерно пять часов сна за ночь. Для наших растущих организмов этого не хватало. Усталость становилась проблемой. Пока тянулась операция, всё больше и больше парней начинали клевать носом. Повсеместно солдаты прислонялись к стене укрытия, держа винтовку на коленях, и отключались. Временами их становилось столько, что мне это напоминало фильм «Красавчик Джест» [58] с Гари Купером, где ставили мёртвых солдат в бойницы форта, чтобы одурачить врагов. Командиры отделений нам сочувствовали. Им доставалось сна не больше нашего и они доносили проблему до вышестоящего начальства. Это не приносило никаких осязаемых результатов.

58

"Красавщик Джест" (Beau Gestе) — фильм 1939 года по роману Персиваля Рена. Русскоязычному читателю роман может быть знаком под названием "Похороны викинга".