Кровавые сны
Шрифт:
Странным было, однако, что морские просторы никогда не снились Феликсу, и все мечты о дальних плаваниях, казалось, сосредоточены были в голове юноши, а не в сердце. Засыпая ночью, он видел все те же кровавые сны, битвы и страшные раны. Он давно привык относиться к этому спокойно, время от времени охотясь по ночам, когда шел снегопад, или, наоборот, земля была сухой, что нередко в довольно теплом фламандском климате. Днем же Феликс усердно выполнял поручения старших братьев и святых отцов. Его привечал сам престарелый ольнский аббат, не раз и не два отозвавшись с похвалой о новом послушнике, которого не тяготил
В какой-то момент лодыри, завистники, а также иные, желавшие позабавиться, окружили Феликса и стали ему угрожать, чтобы тот не слишком выделялся из общей массы, а старался быть как все. Молодой ван Бролин подумал немного и пообещал исправиться. Он уже решил, что не станет наживать себе без нужды врагов, будет холоден, спокоен и равнодушен к обществу своих монастырских ровесников. Но когда двое-трое из них все не унимались, а наступали на Феликса, желая его унизить и подчинить, он резко схватил самого нахального из них за рясу на груди и поднял, прижав к стене.
— Видит Бог! — сказал Феликс. — Не вынуждай меня к большему. Я согласился быть как все вы, но худо придется тому из вас, кто примет это за слабость.
С этими словами Феликс резко швырнул послушника на его ближайших дружков, результатом чего стала куча-мала на каменном полу дормитория.
— Я прав, святой брат? — Феликс вперил тяжелый взгляд в молодого монаха, пользовавшегося наибольшим авторитетом среди монастырской молодежи.
— Я не понимаю тебя, Габриэль, — покачал тот головой, но более ничего не добавил, и взгляд отвел.
— Что ты имеешь в виду?
— Не думаю, что тебе следует принимать постриг, — сказал монах. — Ты слишком горделив и суетен, к тому же ты не любишь своих братьев в послушничестве.
— У меня еще много времени до пострига, — сказал Феликс, глубоко вздыхая, — я стараюсь изо всех сил бороться с пороками, и тебе, как старшему, следовало бы мне помочь в преодолении греховных наклонностей, а не спешить с осуждением.
На эти слова монах не нашелся, как возразить, и Феликс покинул коридор, где происходила эта сцена, вполне довольный ее результатом. Он обзавелся несколькими послушниками, которые угождали ему, уповали на его силу и авторитет в отношениях между своими. Эти ребята исправно докладывали Феликсу о словах и поступках тех, кто недолюбливал смуглого, не похожего на прочих, но уверенного в себе парня. Учась в школе и живя дома, Феликс не был склонен к тому, чтобы создавать вокруг себя команду среди одноклассников. Теперь он делал это, помня об Иоханне де Тилли, доказывая себе самому, что он тоже справится с ролью командира. Но в глубине души Феликс чувствовал, что ему никто не нужен, и все его монастырские приятели — чужие никчемные люди.
А на день святого Феликса в кровавом сне ему неожиданно явилась мать. Она смотрела на него, не говоря ни слова, но во взгляде Амброзии было столько страдания, что Феликс впервые в жизни проснулся с криком. Один из его верных послушников принес ковшик питьевой воды, зачерпнув его в бочке, наполняемой из колодца и стоявшей в дормитории. Феликс отпустил мальчишку, порывавшегося расспросить его о содержании ночного кошмара, но потом понял, что больше не уснет. Он опустил ноги в тапочки
Весь день после этого Феликс искал какого-нибудь знамения, но так ничего и не понял, а, когда уснул, никакие кошмары его уже не мучали.
— Твое имя, род занятий, семейное положение?
— Амброзия ван Бролин, вдова капитана Якоба ван Бролина, домохозяйка.
Нотариус заскрипел пером по бумаге, а Кунц Гакке, сидя в кресле председателя трибунала, спрашивал:
— Дочь моя, будь благоразумной и сознайся в совершенных тобой бесчинствах, а также в богопротивной своей природе.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, святой отец. Я обычная женщина, и ничего богопротивного не совершала.
— Ты лукавишь, дочь моя, и, если так будет продолжаться далее, Святой трибунал будет вынужден пойти на неприятные меры, которых сейчас еще можно избежать.
— Нет, я не знаю, о чем вы говорите, я добрая католичка, и никогда не нарушала заповедей веры.
Видя, что следствие не продвигается, Кунц Гакке приказал подручным раздеть Амброзию ван Бролин, а когда женщина, плача, попросила не бесчестить ее, только разразился каркающим смехом:
— Чистосердечное признание поможет избежать дальнейших стадий допроса, которые будут все мучительней, если ты будешь продолжать упорствовать, — сказал инквизитор.
Когда Амброзия снова заявила, что ей нечего рассказать трибуналу, ее раздели до половины, показали орудия пыток, выложенные на стол, и подробно объяснили назначение каждого орудия. Пытка в первый день применена не была. Заключенную бросили в камеру, напоследок присоветовав ей хорошенько подумать и признаться.
Настал второй день допроса, Амброзия ван Бролин все еще не верила, что происходящее не мерещится ей в страшнейшем из кошмаров.
— Дочь моя, позволь мне освежить твою память, — начал допрос Кунц Гакке, удостоверившись, что нотариус готов записывать, а компаньон — с интересом слушать. — Мы с отцом Бертрамом разыскивали отступника, бежавшего из монастыря и подозреваемого в принятии лютеранской ереси. Святая мать наша католическая церковь придает огромное значение тому, чтобы отступничество каралось по всей строгости, и мы располагали целым взводом солдат из гарнизона Флиссингена, в порту которого отступник рассчитывал сесть на корабль до Англии. Дело было за пять-шесть лет до того, как Флиссинген поднял знамя мятежа. Вы тогда жили в этом зеландском городе, вместе с сыном Феликсом ван Бролином, в доме, оставшемся вам от покойного капитана Якоба ван Бролина, не так ли?
— Да, это так, святой отец, но…
— Позволь мне продолжить, — перебил женщину инквизитор. — Той ночью мы схватили отступника, заковали его в цепи, а когда оцепление собиралось под утро, чтобы направиться в цитадель, двое испанских солдат были найдены мертвыми. Сержант, нашедший тела, тут же известил нас, ты ведь знаешь, что Святая инквизиция расследует все непонятные и загадочные события на территории великой католической империи?
— Нет, я не знала ничего о таких вещах, — ответила женщина.