Кровавый апельсин (сборник)
Шрифт:
— Удавка, — ответил я. — Вы хороший бизнесмен. Дуг. Хорошие бизнесмены — хорошие психологи. Вы знаете, кого когда подтолкнуть и до какого предела можно действовать.
— Скажи откровенно, — повернулся Сайлем к Терри. — Ты в это веришь?
Таннер бесстрастно смотрел на меня своими голубыми глазами.
— Кажется, Джеймс чрезмерно любопытен, — сделал он вывод. — Но мне бы хотелось услышать все до конца.
Наступила тишина, я заметил какое-то легкое движение. Таннер стоял совершенно неподвижно, прислонившись к корпусу переговорного устройства. Но его правая рука медленно ползла, словно была самостоятельным живым существом: она тянулась к кнопке
— Удавка, — повторил я. — Вы имели дело с людьми, которые рисковали всем, что имели, и даже большим. С людьми, у которых не было выбора: со щитом или на щите... Вам нужно было только припугнуть их, и они выходили из игры. Вы знали, что у Эда Бонифейса денежные затруднения. Знали, что Джон Доусон по уши в долгах. Знали, что и я ничего не мог предпринять, чтобы выкупить долю своего напарника. У нас не было ничего, кроме наших яхт и шанса на победу. И никто из нас не мог допустить, чтобы кто-то отнял у нас этот шанс.
Рука Таннера дотянулась до включения связи. Он нажал кнопку медленно, чтобы не было слышно щелчка. Рука его вернулась назад. Наши взгляды встретились. Я почувствовал, что весь в испарине. Я знал, что я прав. Чтобы уничтожить последние сомнения я продолжал:
— Да, вы оказывали на людей давление. И сначала это получалось. Артур платил вам, пока мог. И Эд тоже. А Джон отказался, и вы устроили ему катастрофу — перед телекамерами, на всю Европу. Морт Салки как-то сказал, что крушение яхты — это хорошая реклама, и гибель Джона была хорошим бизнесом. Я не думаю, что он должен был погибнуть; было не просто доставить Морта назад в Пултни вовремя. Потом Эд зашел слишком далеко, и его пришлось убрать. Дел дал вам его адрес, потому что на Дела легко произвести впечатление, если это делает большая шишка. Эд был слишком пьян, чтобы понять, что происходит. Бедный глупый Эд! — Я сглотнул. За последние две недели я мало говорил, и теперь горло у меня пересохло. — Честно признаться, мне кажется, вам нравится ваша работа. Я вам не заплатил, и вы попытались меня наказать, чтобы в следующий раз я вел себя примерно. Вы уже поступали так раньше, когда изуродовали руку Артуру Дэвису. Поэтому я раньше вам и не попался. С одной стороны, у вас здоровая коммерческая жилка. А с другой — вы не можете без жестокости. Вы сумасшедший с сильным характером. Что-то вроде гипнотизера. Мне кажется, Морт Салки помогал вам, потому что вам удалось его убедить, что это пойдет на пользу его карьере. А что касается Алана Бартона...
Под правой рукой Терри Таннера горела, не мигая, красным рубином лампочка переговорного устройства.
— Вы ведь не верите в людей. Дуг. Вы верите только в Дуга Сайлема. Все остальные были лишь ставками в игре. Даже не пешками. Вы все же картежник. Так... в трик-трак перекинуться. И Алан Бартон стал ничтожной ставкой: его использовали и выкинули. Я только не могу понять одного: как вам удалось добраться до Сихэма быстрее меня?
Сайлем тихо сказал:
— Я не намерен больше выносить этот бред. Пора кончать нашу беседу.
Таннер возразил:
— Нет, по-моему, это все очень интересно. — В его голосе уже не было притворства. Впервые за все время нашего знакомства мне показалось, что он говорит то, что думает.
Я посмотрел на Сайлема:
— Эту беседу вам так просто не прекратить. Вы убили трех человек и покалечили жизнь многих других. И вы заплатите за все это.
Сайлем улыбнулся, его холеные руки повернули штурвал чуть влево.
— Вы хороший моряк, но никудышный
— Знаю, как ты добрался до Алана, — раздался вдруг чей-то новый голос. Я обернулся. В дверях стоял Рэнди, сунув большие пальцы рук в карманы своих кожаных штанов. — На мотоцикле. Ты был чемпионом Голландии в мотогонках. В середине шестидесятых.
Сайлем резко обернулся. Он сказал:
— У нас совещание, Рэнди.
Рэнди подошел к нему. Рукава его рубашки были засучены: его предплечья оказались синими от татуировок.
— Когда Алан скрылся, — продолжал Рэнди, — ты был на борту. В каюте. У тебя там телефон. Алан позвонил мне и сказал, где находится, сказал, что будет ждать меня на катере, пока я не приеду за ним. Ты подслушивал по своему телефону.
Лицо Сайлема изменилось. В улыбке пропало самодовольство. Он смотрел куда-то вниз, мне не было видно куда, кажется, на правую руку Рэнди.
— Алан сказал мне, — Сайлем не спускал глаз с руки Рэнди, — что должен кое-кому деньги. И что тот тип вроде бы готов простить ему долг, если он испортит яхту Бонифейса. Только Алан все неправильно понял, ведь так? Он ее испортил. Но... слишком.
— О чем ты толкуешь?
— Он был слаб, — продолжал Рэнди. — За ним надо было присматривать. — Он повернулся ко мне. — Ты знаешь, я пытался заботиться о нем. В тот день ты прогнал его с «Геклы». И я пришел к тебе, как и предупреждал в Сихэме. Я исполнил свое обещание. Поэтому и сбросил тебя в сухой док в Шербуре. Чтобы показать, что сдержал слово. Подумай об этом.
Его глаза повлажнели. Слезы текли прямо на усы. Он обернулся к Сайлему:
— Но ты!.. Когда ты узнал, где он, ты сел на свой мотоцикл и опередил меня, избив его, а потом утопив на якоре. И тогда я снова дал себе слово: когда найду того, кто убил моего Алана, то убью его.
Рэнди стоял очень близко к Сайлему. Я слышал его дыхание. Внезапно его правое плечо опустилось, и он ударил Сайлема кулаком в живот.
Терри Таннер закричал странным высоким голосом:
— Рэнди! — Он увидел то, что заметил и я: в кулаке Рэнди блеснул металл.
Они стояли так, сгорбившийся Рэнди и Сайлем, медленно наклонявшийся вперед, пока его голова не опустилась на плечо Рэнди, и волосы не рассыпались по воротнику кожаной куртки. Рэнди отступил назад, отдернув руку. Сайлем упал, держась за живот, в который Рэнди всадил острый нож. Рэнди отвернулся и открыл дверь на крыло мостика. Ворвался ветер, пронизывающий, холодный. Он размахнулся. Нож взлетел в воздух и, кувыркаясь, упал в неспокойное серое море.
Мостик вдруг сразу наполнился людьми и шумом. Я прошел к штурвалу и взял его в руки. Над Сайлемом склонился врач. Таннер смотрел на Рэнди, его лицо больше не было жестким и сосредоточенным. Он на глазах превратился вдруг в состарившегося, брошенного, одинокого человека.
Кто-то сказал:
— Дуг Сайлем мертв.
Рядом со мной стояла Агнес. Я ощущал рукой тепло ее плеча.
— Домой, — шепнула она.
Я, как эхо, повторил:
— Домой. — Теперь это так много для меня значило.
За окнами плескалось огромное серое море, и волны, казалось, скачут по нему белыми пенными лошадками. Меня вдруг неприятно поразила обстановка, царившая на мостике, но это ощущение сразу отступило куда-то. Я отпустил штурвал, нос яхты отвернулся от линии горизонта и нацелился на тонкий волнорез, где огоньки буйков пульсировали, словно маленькие красные сердечки.