Кровавый целитель. Том 6: Late game - Часть 3
Шрифт:
Двадцать пять дней от Восхождения Владыки Ворса
Владыка строго запретил связываться с тобой, пообещав убить при малейшем на это подозрении. Сочтёт ли он дневник как способ связи? Я боюсь его. Очень. Но ещё сильнее боюсь разорвать эту маленькую ниточку, что связывает нас.
Тридцать один день от Восхождения Владыки Ворса
Всё идёт точно по плану Владыки. Искра Призванных становятся слабее, а вместе с этим и дух. Мы оттесняем их всё дальше к Южным землям, и Владыка утверждает, что скоро они сами друг друга
Тридцать девять дней от Восхождения Владыки Ворса
Происходит что-то странное. Вторые сутки меня тошнит от любой пищи. Слабость в руках и ногах. Тяжесть в груди. Нескончаемая головная боль.
Раньше меня веселили такие болезни. Как это, целительница, способная излечить других от многих болезней и ран, не способна вылечить себя. Сейчас не смешно.
Владыка Ворс запретил лечить себя своими силами, приказав ждать возвращения Дельты-четыре, Пожирательницы с глубокими познаниями в медицине. Ох…какая же острая боль…
…В животе. Дельта-четыре осматривала меня больше часа. Самое страшное, что она не знает, что со мной. На первый взгляд признаки зачатия ребёнка — по срокам всё сходится, с той самой ночи. Но не заметила внутри меня детский плод. Значит, и ребёнка нет. Что же происходит?
Сорок семь дней от Восхождения Владыки Ворса
Моё состояние как водная гладь — то волнительное спокойствие, то бурные волны. Вчера я чувствовала себя настолько хорошо, как никогда раньше. Разве что, в ту самую ночь, что мы были вместе. Сегодня же едва могу встать с постели. За мной как за больной ухаживают несколько Пожирательниц — как мило, Владыка.
Я начала вспоминать. Ту самую ночь, когда мы были вместе, любимый. Мутные осколки воспоминаний складываются в общий рисунок. Я вспоминаю эти приятные поцелуи. Как ты брал что-то очень кислое губами и вкладывал ко мне в рот. Я вспомню всё. Обязательно.
Сорок девять дней от Восхождения Владыки Ворса
Я вспомнила ещё. Шрам, оставшийся на ключице. Мне казалось, что эта рана от столкновения с отрядом Призванных, но она осталась от твоего кинжала. Ты разрезал мне плоть и что-то вылил в рану.
Шестьдесят первый день от Восхождения Владыки Ворса
Балеф, любимый, что ты со мной сделал? Скучая о тебе, я попробовала воссоздать одно из твоих любимых заклинаний, «Печать безумия». Я взяла один из колдовских жезлов. Я сделала правильную серию жестов. Даже голос, милый, голос я пыталась подстроить под твой.
Не понимаю, зачем я это сделала. Как и не понимаю, почему заклинание сработало. Этого же не может быть. Невозможно. Мастера на протяжении тысяч лет искали способ обойти ограничение, привязывающее Искру к конкретному источнику. Как и найти способ черпать силу из двух источников сразу.
От неожиданности я закричала на весь Замок. Интересно,
Я знаю. Это ты сделал. В ту самую ночь. Любимый, ты воплотил свою мечту через меня.
Шестьдесят второй день от Восхождения Владыки Ворса
«Печать безумия» было единственным заклинанием, которое я смогла повторить. Больше не получилось, ни разу, ни его, ни остальные. Но я чувствую, что во мне что-то изменилось.
Ты пробудил во мне невероятную силу, но пока она спит, ожидая высвобождения. И к её пробуждению я буду готова.
Семьдесят седьмой день от Восхождения Владыки Ворса
Уже который день я тренируюсь с колдовскими заклинаниями. Акнат смеётся надо мной, говорит, что я выгляжу как дура. И знаешь, в чём-то он прав.
Самая могущественная целительница этого мира стоит посреди тёмной комнаты и атакует манекен невидимыми заклинаниями. Но мне плевать на насмешки. Я отрабатываю связки заклинаний, запоминаю их, чтобы в реальном бою, в момент пробуждения силы, я была готова.
Вилл перелистнул страницу. Дальше с десяток страниц грубо вырвали.
…
Наш информатор под Куполом, из числа местных, доложил, что прибыли необычные Призванные. Главный среди них — Целитель в «сочащихся кровью» одеждах. Всего Призванных десять, и сила их Искры в разы сильнее всех Призванных, запертых в нашем мире. Дурак Грит сморозил, что бояться нечего, за что Владыка прижёг язык раскалённым прутом. Язык вылечат, но будет ему хорошим уроком.
«Хм, датирование пропало», — подумал Вилл, переходя к следующему куску. Теперь свои записи Дирлис просто отделяла серией идущих друг за другом крестиков.
ХХХ
Балеф. Милый мой Балеф. Ты не представляешь, как сильно я хочу бросить всё и рвануть к тебе на крыльях. Что бы сказала моя мама, увидев, что крылья её ангелочка потеряли белизну. Чёрных перьев и не сосчитать, и с каждым днём их становится больше.
Балеф. Знаю, ты никогда не верил во всё это, но на душе мне так неспокойно. Чем спокойнее течёт жизнь в Замке Владыки, тем тяжелее становится этот груз. Я уже и забыла, когда последний раз применяла боевые умения на серьёзном противнике.
Анкат злится. Он отказывается брать кого-либо в дежурство у Разрушенного города. Непростой характер, но также я знаю, что он устал от бездействия.
ХХХ
Целых пять дней мне снится один и тот же сон. Ко мне в окно влетает прекрасная белая птица, и в клюве у неё письмо. Я протягиваю ладонь, чтобы прикоснуться к белоснежному пергаменту, но как только пальцы касаются письма, как пергамент чернеет и рассыпается на части. Птица с укором смотрит на меня, и её перья так же чернеют. Из белоснежной красавицы она становится чернейшим вороном. И всё вокруг становится чёрным. Моё платье. Моя кожа чернеет. Я отхожу к зеркалу и с ужасом вижу, как чернеют мои глаза.