Кровавый Грабитель
Шрифт:
Септим не сводил с него пристального взгляда.
— И что же ты собираешься делать? Вылезешь наружу и будешь приклеивать отвалившиеся части обратно? Давай, вперед. Целая армия чудовищ только и ждет, чтобы сожрать твою душу, а мне достанется сомнительное удовольствие обучать нового помощника.
— Как ты можешь быть таким спокойным? — Марук почесал щеку, оставив на коже масляное пятно.
— Спокоен, потому что ничего не могу сделать.
— Я слышал разные истории о кораблях, которые пропадали в варпе…
Септим вернулся
— Поверь, никакие истории не сравнятся с правдой. Реальность гораздо страшнее, чем рассказывают ваши имперские сказки, но сейчас уж точно не время об этом говорить.
Корабль опять встряхнуло, на этот раз так сильно, что Септим и Марук повалились на пол. Крики с других палуб жутким призрачным эхом разнеслись по коридорам.
— Варп-двигатели снова отключились, — буркнул Марук, ощупывая рану на виске — падая, он ударился головой о край стола.
— Sinthallia shar vor vall'velias, — прошипел Септим и поднялся на ноги.
— Что это значит?
Его напарник провел пятерней по волосам, убирая упавшие на лицо пряди.
— «Эта женщина нас погубит», вот что это значит.
Октавия склонилась вперед на своем троне и костяшками пальцев потерла закрытые глаза. Пот градом катился со лба и с тихим шелестом капель падал на палубу. Она почувствовала кровь во рту и не глядя сплюнула. Глаз во лбу болел от напряжения и чесался от пота.
Со вздохом она откинулась на спинку трона. По крайней мере, корабль больше не дрожал. Если судить по предыдущим остановкам, на отдых у нее было от одного до трех часов, а затем Возвышенный прикажет опять уводить «Завет» в варп. Последний выход из Моря Душ оказался наиболее неприятным. Октавия еще чувствовала связь с кораблем — а заодно и мучения команды, их боль, которая пропитывала стальные кости судна. В этот раз не обошлось без пострадавших. Она слишком резко вышла из варпа, хотя и старалась продержаться как можно дольше — пока не почувствовала, что кровь в венах вот-вот закипит.
— Хозяйка? — позвал кто-то.
Она узнала голос и ощутила, что говоривший очень близко. Она знала, что если откроет глаза, то увидит мертвую девочку, и та будет смотреть на нее.
— Тебя здесь нет, — прошептала Октавия.
Мертвая девочка погладила ее по колену. Кожу начало покалывать, и навигатор отшатнулась, насколько позволяло кресло.
Открыть обычные глаза было на удивление тяжело. Напротив, третий глаз закрылся с неохотой, показавшейся до странного приятной. Безумный калейдоскоп не-цвета поблекнул, уступив место привычной пустоте. Веки человеческих глаз, липкие от слез, поднялись с трудом.
У подножия трона, положив перевязанную руку на ее колено, сидел Пес.
— Хозяйка? — Он чуть ли не скулил.
«Пес. Это всего лишь Пес».
— Воды, — выдавила она.
— Уже принес. — Он пошарил
Она заставила себя улыбнуться этому безглазому страшиле.
— Ничего, Пес. Спасибо.
Первый глоток показался ей медовым нектаром. Она почти что видела, как воспаленные мышцы впитывают эту сладкую теплую жидкость. Раньше, на Терре, она пила экзотические вина из хрустальных бокалов — а теперь несказанно благодарна за глоток тепловатой воды, полученной после переработки неведомо чего, из фляги, которую ей дал еретик.
Она слишком устала, чтобы плакать.
— Хозяйка?
Октавия вернула ему фляжку. Теплая вода плескалась в желудке, но ей было все равно.
— В чем дело?
Пес заломил перебинтованные руки и уставился на нее слепыми глазницами.
— Вам трудно лететь. Я волнуюсь за вас. Вы обливаетесь потом и стонете гораздо громче, чем Этригий, когда он вел корабль по тайным течениям.
Октавия отерла лицо банданой и улыбнулась уже по-настоящему:
— Наверняка у него получалось куда лучше, чем у меня. И опыта у него было больше. Я привыкла вести корабль на свет, а не во тьму.
Пес, судя по его виду, раздумывал над ее словами. Казалось, его высохшие зашитые глаза устремлены прямо на навигатора.
— С вами все будет хорошо? — спросил он.
Октавия помедлила с ответом и обнаружила, что силы на слезы еще остались. Его забота тронула ее, и в глазах защипало. Из всех заблудших душ, что обитали на корабле, только этот человечек, изуродованный и забитый, спросил у нее то, что давно нужно было спросить. Вопрос, который даже Септим не рискнул задать, руководствуясь своей неизменной идиотской вежливостью.
— Да, — ответила она, глотая так и не пролившиеся слезы. — Со мной все…
Ее прервал приказ Возвышенного:
— Всем членам команды оставаться на местах. Перенастроить имматериумные двигатели для возвращения в варп.
Она вздохнула про себя и снова закрыла глаза.
X
ЖИВОДЕР
Его прозвали Живодером, и он прекрасно понимал, почему. Это прозвище не казалось ему ни лестным, ни оскорбительным: просто один из многих внешних жизненных факторов, которые он никак не мог контролировать.
У него были блеклые глаза, в которых обычно не выражалось никаких эмоций, кроме отрешенного равнодушия, и лицо настолько худое, что казалось изможденным. За работой он не снимал доспеха и поэтому обязательно по несколько раз в день чистил и заново освящал броню. Тряпка, которой он протирал керамит, неизменно становилась красной от крови, которой была заляпана броня, ибо он делал грязную работу. Шлем у него был белый, но он редко надевал его, когда был на станции.
— Живодер, — вкрался в его сознание чей-то слабый голос. — Не дай мне умереть.